Серебряный свет светил - Камила Эдель

подсознательный страх лишиться ее, преследующий его на протяжении некоторого периода, но ясно выраженный при ее падении под угрозой уничтожающей волны, надвигающейся на нее, и внезапное наступление безмятежности, когда он схватил слабую и беспомощную фею, огородив ее от опасности, будто он удовлетворил унылое прошение своей души сохранить ее.

— Кажись, я не равнодушен к ней, — спокойно произнёс он словно просто приводил очередной факт перед старейшиной. — Мы приложили не мало усилий, чтобы справиться с умелым заклинанием Юридо и Дифды. Ореада оказалась все еще слаба, после произошедшего немного ранее у самого подножия хребта, а волшба отняла у нее остаток сил. Узрев ее падение первоначально меня охватило беспокойство. Опоздай я на секунду, она бы погибла от удара о землю или ее раздавила бы волна. Думаю, в процессе порождения энергетической волны Вами упомянутой ключевым стал момент ее спасения, именно тогда меня настиг абсолютный душевный покой, поскольку я смог защитить ее.

— Только ли покой, Доминик? — с подозрением переспросил Хоттабыч, не веря в его откровенность. Волшебник слегка задумался, подыскивая в своей памяти ответ на озвученный вопрос. Улыбка благодарности, ощущение близости, усердное сердцебиение, теплая волна по всему телу и желание крепче прижать ее к себе, огородив от всего мира. — Влечение, — ответил вместо него сам старик. — Проявление любви по отношению к ней, от того то и пошла та энергия. Похвально, до сей поры Вы оба тщательно скрывали свои взаимные чувства по отношению друг к другу, прекрасно понимая их ошибочность. Могу с уверенностью утверждать, что это ее первый опыт. Девочка наивно влюбилась в своего ментора, это характерно для подростков, — пожал плечами старик. — Боюсь с твоей стороны — это временное увлечение неординарной особой.

— С чего Вы решили, что наши чувства взаимны? — спросил он, недовольно нахмурившись от рассуждений своего наставника про их легкомысленность.

— Неразделенная любовь не может дополнить синтез светил третьей эссенцией, — Доминик вспомнил как его рука ощутила быстрые удары ее сердца с ее спины и ее слегка учащенное дыхание. Он на секунду задумался была ли та реакция свойственная воспитанной в довольно строгой среде девушке, а именно стыд перед мужчиной, либо вмешались и прочие чувства, кроме стыда. — Именно поэтому я верил во взаимный просвет между вами, а если хочешь выражусь яснее, эйфорию. Однако, по твоему утверждению есть вмешательство и постороннего фактора, произошедшего немного ранее у хребта.

— Учитель, — Доминик довольно улыбнулся, в нетерпении поделиться хорошей новостью, — они все живы. Мои родители живы, его Величество Гвидон и королева Адлия тоже живы, мы с ней их нашли в лесу. На протяжении всех этих лет, их держало заклинание, заточившее плоть в скалу, и во мне возродилась надежда спасти их. Однако … — лицо Доминика омрачилось, и он остановился.

— Однако, что?

— Отец недоволен мной, и он на некоторое время отключил ее.

— Бедная девочка! — искренне сказал старик. — Твой отец изменился, как он так мог сделать? — старик недовольно отозвался о своем прежнем ученике. — Он ведь прибегнул к запрещенной технике, насильно извлек из нее часть ее магической энергии, ослабив ее.

— Удивительно слышать это от Вас? — с легким упреком заметил волшебник, ведь Хоттабыч придерживался единой позиции вместе с Абдуганием Аль Бинкенти.

— Есть разница между освобождением человеческой сущности от магии и частичного извлечения магии от мага, Доминик. Освобождение сопровождается лишь временными страданиями, а частичное извлечение может нанести непоправимый ущерб магической эссенции, оставив мага неполноценным существом. Однако, Абдуганий сообразительный и расчетливый, он бы не стал наносить непоправимый ущерб свету звезды, поскольку она нам нужна в полном потенциале. Общность их магии и ее человеческая сущность не позволили ей пострадать, а заклинание возымело временное воздействие. Перейдем к сути дела, намерен ли ты прислушаться к наставлениям отца?

— Я отказываюсь верить в ее бессильную сущность. В отличие от ее Высочества Адлии, она маг в чистом виде. Я не буду этого делать, я не трону ее, не стану рисковать потерей ее жизни. Я не желаю становиться палачом хранителя звезды, части моей магии, и в конце концов девушки, заинтересовавшей меня. Учитель, и Вы до сих пор считаете мой выбор неправильным?

— Я ничего не считаю, Доминик. Мои наставления ты упорно пропустил мимо ушей, вот я и сдался. Эта ноша пала на вашу долю, и решение останется за вашим поколением. Лишать ее сил или нет, это будет твоим решением, но я тебе дам совет. Посмотри с другой стороны, то, что считается ошибкой большинством не всегда ошибочно. В древности люди считали ошибочным, что Земля круглая, а ведь это было истиной. Мы с твоим отцом не исключение от большинства.

— Учитель, — Доминик удовлетворенно улыбнулся, — я с достоинством исполню свой долг.

— Я могу упрекать тебя не раз, но это не значит, что я не возлагаю на тебя большие надежды, — Хоттабыч одобрительно положил свою руку с пробившимися по коже венами на плечо молодого человека перед ним. — Настоящий учитель научит своих учеников не поддаваться чужому влиянию, в том числе своему14.

С наступлением ночи температура опустилась, остужая землю и округу. Вскоре после беседы в стороне Тока и Хоттабыча, костер потушили, а в целях защиты от прохлады искусная волшебница Дафна воздвигла солнечный барьер, сохраняющий тепло внутри. Темнота окружила их, и тонкий дымок извивался из места, где недавно горело пламя Феликса Сидеро. Вода в бассейне блестела отражением ночных светил, а среди кустов появилось множество светлячков, создавая загадочную атмосферу для ночного досуга. Ореада, не в состоянии скоро погрузиться в сон, молчаливо любовалась красотой мерцающих огоньков вокруг и вслушивалась во всеобъемлющее стрекотание сверчков. Более не выдержав бездвижного состояния, вгоняющего ее все глубже в неприятные мысли, она осторожно поднялась с места и проворно покинула территорию, укрытую тепловой защитой. Пробравшись к берегу озерца, девушка уединилась под свисающими к водной поверхности ветвями плакучей ивы, найдя опору в ее толстом стволе. Ее волосы стремительно подчинились небольшому воздушному потоку, исходящему из стороны многоструйного водопада, мерцающего поодаль от нее. Она добровольно поддавалась онемению под прохладой, старательно охватывающей незащищённые части ее тела. Пока она отдалась мирному одиночеству, к ней успел подкрасться человек, все-таки уловивший ее ловкое ускользание от лагеря. Лишь почувствовав чужое присутствие, она невольно вздрогнула и тревожно посмотрела в сторону хруста ветки под его сапогом.

— Тихо, тихо, тихо, это я, — прошептал Доминик. — Позволь предложить, — он протянул темную мантию.

— Благодарю, не стоит утруждать себя, меня вполне устраивает вечерняя свежесть.

Пожав плечами и накинув свою одежду на себя, он стянул светлую перчатку, и теплая ладонь прильнула к ее оледеневшей щеке.