Ключи Пандоры - Георгий Ланской

— Да ну их, — отмахнулся Зернов. — Убогие, что с них взять? Конечно, держим их на особом контроле, поскольку там уже несколько смертей приключилось от пневмонии. Это же надо додуматься — уйти на зиму под землю, спать на голых камнях да конца света ждать. Мы поначалу их уговаривали, упрашивали, грозились даже. Да только поп ихний совсем головы им задурил. Правда, вреда от них особого нет, так, по мелочи случается…

— То есть?

— Ну, в прошлом году они на полях пшеничных пляски ритуальные устраивали, через костры прыгали. Полгектара и спалили. Воруют помалу, в основном картошку. Детишки побираются, огороды разоряют. В прошлом году их в теплицах поймали — огурцы пытались украсть. По большому счету в детдом их надо, только что-то комиссии к нам не едут. Вот вы бы и посодействовали!

— Я посодействую, — кивнула Юля. — Обязательно! Обещаю! — и уточнила: — Много их там?

— В общине самой? Сейчас мало. Еще два года назад было человек сорок. Пятеро умерли, многие разбежались. В основном мужики. Женщины то ли терпеливее, то ли дурнее! Теперь осталось не больше двадцати. Ходят вон, к людям пристают, к себе заманивают.

— Успешно?

— Да где там! Вы же не пошли?

— Смотрю, вы их уже поименно знаете? — улыбнулась Юля. — Но ведь это не ваш участок? Вы сейчас два обслуживаете?

— Что это меняет? — вздохнул капитан. — В Каменном Броде участковые, после того как Захарыч, прежний их участковый, на пенсию вышел, долго не держатся, так что я постоянно на подхвате.

— А последний правда утонул?

— Что значит — правда? — опешил Зернов. — Тело не нашли до сих пор, но лодку обнаружили быстро. Рюкзак, дождевик, удочки — все на месте, даже початая бутылка водки. Ни крови, ни следов борьбы… Видно, выпил, задремал и свалился за борт. Холодно было, снег пробрасывал, скорее всего, сердце не выдержало в ледяной воде, вот и погиб!

— А до этого случая почему участковые менялись?

Зернов нахмурился.

— То мне неведомо. Одного вроде по болезни комиссовали, другого — повысили, а третий аттестацию не сдюжил. Обычное дело, это я торчу на одном месте почти двадцать лет, и просвета нет! У меня ж образование среднее, а сейчас только высшее подавай! Поэтому и не рыпаюсь!

— А ситуацию в Каменном Броде знаете? Что за село? Что за люди там живут?

— Какую ситуацию? — насторожился участковый. — Хорошее село. И люди там хорошие живут. В большинстве — бывшие военные с семьями. Сейчас уже и дети подросли… Глава поселения там сильный, ни драк, ни пьянства. Алкоголь и табак в магазинах не продают, на сельском сходе так порешили. Пенсии у них хорошие, хозяйства крепкие… Живи да радуйся! Одно не пойму, чего Пашке там не хватало!

— Какому Пашке? — удивилась Юля.

— Ну, тому, кто утоп! Рапорт подал в райотдел, чтоб перевели на другой участок, аккурат за неделю до того, как пропал…

— А он с вами случайно не делился своими проблемами?

Участковый пожал плечами.

— Да я краем уха об этом слышал. Может, бабенку с кем не поделил? Он парень ладный был, неженатый… Других причин не вижу. Мы с ним, в принципе, мало общались. По понедельникам на планерках в отделе встречались, иногда парой слов перекидывались. Да я в Каменном Броде и сейчас практически не бываю. Мое дело — профилактика да выезд на происшествия. А если ничего не происходит противозаконного, зачем людей беспокоить? Мне работы и без того хватает. Территория обслуживания размером с Голландию, а я — один!

— А не может такое быть, что участкового убрали? Кому-то он помешал?

Зернов скривился.

— Зачем его убирать, если он рапорт подал? Вы, гляжу, горяченькое любите? Только у нас все по-простому. Все убийства очевидные, на бытовой почве.

— Ну, если не считать убийства Милехина, — ввернула Юля.

— И с Милехиным разберемся! — Участковый привстал из-за стола. — Больше вопросов нет? А то мне нужно по делам в соседнюю деревню съездить. Коза у пенсионерки — ветерана войны — пропала. А это дело первостепенной важности!

— Вы мне не ответили, всех ли сектантов знаете?

— Как не знать? — ухмыльнулся с явным облегчением Зернов. — Я их, почитай, каждого, и не раз, задерживал. А что толку? Выходят — и опять за старое.

— Они до сих пор в пещере обитают?

— Нет, сейчас в лесу пробавляются. Построили то ли чумы, то ли юрты какие! Короче, скирда, а внутри — типа норы. Вот они в этих норах и живут, как мыши полевые. А на зиму в пещеру уходят.

— Если вы их неоднократно задерживали, то имя проповедника тоже наверняка знаете? — спросила Юля.

— Как не знать. Алексей Михайлович Воронин. Он в опорном пункте самый частый гость после местных алкашей. Как эта банда чего натворит, я его таскаю. Он меня лечит разговорами про цветочки и солнышко, а я его — трудотерапией. Думаете, он причастен к убийству Милехина?

— Не знаю, — рассеянно покачала головой Юля. — Воронин… Как интересно!

И, перегнувшись через стол, в упор посмотрела на капитана:

— А про убийство Максима Величко, внука Глафиры Агафоновой, вы не в курсе? Он гостил у нее в Миролюбове!

— О, это не ко мне! — замахал руками участковый. — Его в соседней области убили, и расследование ведет тамошний убойный отдел. К ним и обращайтесь!

— Ну, значит, вы о крушении самолета тоже не слышали? — устало произнесла Юля.

— Слышал кое-что, — неохотно ответил Зернов. — Военные меня туда не подпустили! Но баба с воза — кобыле легче! В их секреты лучше не соваться! За любопытство по головке не погладят, а то и погон лишат!

— Как я вас понимаю! — вздохнула Юля и поднялась со стула. — Спасибо, что уделили мне время. Пожалуй, я поеду! Тоже куча дел накопилась, а мне еще до города добираться!

Участковый проводил ее до порога, вышел следом и долго стоял на крыльце, пока машина журналистки не скрылась из вида. Про ветеранскую козу он, бесспорно, забыл, потому что, вернувшись в кабинет, первым делом направился к телефону, поднял трубку и набрал чей-то номер.

— Товарищ майор, разрешите доложить… — произнес он строгим голосом заправского служаки и оглянулся на окна, словно опасался обнаружить там тайного наблюдателя.

После беседы с капитаном Зерновым Юля вернулась домой переваривать полученную информацию. Участковый показался ей недалеким и неинтересным деревенским мужичком. Майор Миронов в этом плане, конечно, выигрывал, но после ссоры в столовой обращаться к нему не хотелось. По этой причине Юля решила действовать самостоятельно. Да и дело, на первый взгляд, выглядело пустяковым.

Имя Алексея Воронина не давало ей покоя всю дорогу, и постепенно недавние рассказы Никиты о безбашенном ролевике, солнечном барде и фанатичном уфологе выстроились в одну логическую цепочку, и последним звеном в ней стал кляузник Савченко, годами копивший компромат на чиновников и прочий подозрительный люд. Нечто подобное имелось и на Воронина. Что именно, Юля не помнила. Историю эту Никита поведал, хихикая и почти на бегу, не удосужившись сообщить подробности.