Объект «Вихрь» - Сергей Баранников

Я решил, что тебе будет интересно узнать об этом человеке. Если появится больше информации, я тебе сообщу. Надеюсь, на тебя можно рассчитывать, если придётся ликвидировать этого Бенедикта?— Да. Я в деле.— Отлично! — выдохнул Щукин. — Мы сменили штаб-квартиру после предательства Ковальчика, поэтому я сам тебя найду. В бывший штаб советую не соваться — там засада на случай, если пожалуют гости. Удачи, Арсений!— Взаимно!Я вышел из машины и зашагал в сторону академии. Едва не растянулся на тротуаре, потому как за прошедшую ночь немного подморозило, и на дороге сейчас было скользко. Нет, нужно взять себя в руки и приглушить эмоции. Срочно переключить внимание на что-то другое. Снег! С неба срывался мелкий снежок, который покрывал тротуары тонким ковром. Это ещё не тот снег, который пролежит до самой весны. Скорее всего, растает, как только расступятся тучи и выглянет солнце. А там… Живя в Мурманске, попробуй угадай что приготовила погода.Выходит, в гибели Алисы виновен некий «О. В. Бенедикт», лицо которого я видел на захваченном культистами корабле. Думаю, мы с ним непременно встретимся, а я должен быть готов к этой встрече.

Глава 15. Свадебный подарок

С приходом зимы появились новые проблемы. Морозы, куча снега, который постоянно приходилось расчищать, ещё и полярная ночь! Почти месяц жизни в кромешной мгле, когда солнечные лучи едва показываются из-за горизонта. Максимум, на что можно рассчитывать в такой ситуации, так это сумерки. Попробуй тут удержаться от упаднических настроений! Ещё и Платонов теперь каждое занятие проводил за чертой города, стараясь использовать это время по максимуму и выжать из полярной ночи массу возможностей.

— Вы ещё спасибо мне скажете, когда будете мотаться по тундре в кромешной темноте! — орал наставник, подгоняя отставших студентов.

А во второй половине декабря появилась проблема, которая разом перечеркнула все остальные, и имя ей было сессия!

У нас и так было немного свободного времени, а теперь его так вообще не осталось. Сразу после пар мы с отрядом мчались ко мне домой, где устроили самый настоящий научный центр. К экзаменам по иностранному языку и языкам коренных народов Севера мы готовились всей пятёркой. У каждого были свои проблемы: у Любавина хромало произношение, мне тяжело давались артикли, а Уваров путался во временах. Но хуже всего было Зимину, который никак не мог структурировать такую массу информации и распределить её по полочкам. Выходило, что Валик использует в речи слова из разных языков, и у него выходит каша одновременно на шведском, финском и датском.

Настя решила взять ситуацию в свои руки и занялась исправлением наших проблем. На удивление, девушке легко давались языки. Нет, если бы мы учили по одному языку каждый семестр, было бы куда легче, но сейчас приходилось учить все скопом, соответственно и качество знаний страдало.

Помимо подготовки к экзаменам добавлялось огромное количество письменных работ, которыми нас просто заваливали под конец года. Такое впечатление, что преподы решили отыграться за весь семестр. Уже перед началом экзаменационной недели всплыла неожиданная проблема.

— Чижов, а вы собираетесь идти на экзамен по моему предмету? — поинтересовался Кочубей.

— Конечно, Иван Тимофеевич.

Был бы у меня выбор, я бы с радостью отказался от экзамена по философии, но такой возможности никто не предоставил.

— Незаметно! Письменные работы по философии у вас не все сданы, а значит, допуска к экзамену у вас нет!

Допуск! Решая целую кучу проблем, я совершенно забыл о философии. Казалось, не так много предметов, и упустить какой-нибудь из виду просто нереально, но всё-таки проштрафился. И пусть с языками я худо-бедно справился, по профильным предметам проблемы решил, а вот с философией вышла осечка.

— Иван Тимофеевич, а как бы эту проблему решить?

— Садись! — профессор кивнул на стул напротив, и достал из ящика рабочего стола шахматы. — Играть умеешь?

— Приходилось пару раз сыграть с друзьями…

— Ну, хоть правила знаешь — уже хорошо, а то сейчас молодёжь такая пошла, что в шахматы и играть никто не умеет.

Я очень хотел узнать как шахматы помогут мне получить допуск к экзамену, но решил помалкивать, чтобы не спугнуть удачу. К тому же, Кочубей сам поставил условие:

— Обыграешь меня — будет тебе допуск.

— Принято!

Оказывается, наш препод — ещё тот заядлый игрок. Я лихорадочно вспоминал дебютные ходы, чтобы не допустить ошибок в начале партии. Не знаю, смогу ли обыграть этого гроссмейстера, но, быть может, он даст допуск хотя бы за хорошую игру? Ну а если нет, тогда можно смело пробовать другие варианты.

— Белыми или чёрными? — поинтересовался препод.

— Без разницы!

— Страх перед выбором есть попытка сбежать от ответственности по Мефодию Крупину, — заявил Кочубей, но я нашёл чем парировать его выпад в мой адрес.

— Помнится, тот же Крупин говорил: «Дай человеку проявить себя, чтобы знать кто перед тобой».

— Вот как? — Иван Тимофеевич изобразил удивление и сделал ход, сдвинув пешку вперёд.

Я поборол искушение сделать зеркальный ход и открыл путь для своего коня.

— Решительность — залог успеха! — торжественно произнёс Кочубей, приготовившись атаковать своим офицером моего коня. — Нет решительности, не будет и побед. Кто сказал?

— Если не ошибаюсь, генерал Сырцов. Но мне кажется, что выражение адмирала Седова будет более уместным: «Разумная осторожность — есть одна из добродетелей, что позволяет сохранить жизни экипажа и избежать потерь во время экспедиции».

Я прикрыл коня офицером и пешкой, делая дальнейший размен совершенно невыгодным.

— Верно, это слова адмирала Седова! — согласился Кочубей и сместил внимание в другую часть доски. — К слову, прадед вашей однокурсницы. Прославленный человек. Правда, мне кажется, что его выражение не совсем уместно в контексте шахматной партии.

Ещё с полчаса мы играли первую партию, сопровождая каждый ход комментариями. Кочубей лишился ладьи, коня, офицера и четырёх пешек, но и я умудрился потерять ферзя и несколько других ключевых фигур. Конец этой партии был очевиден, потому как Иван Тимофеевич прочно владел инициативой и не оставлял мне шансов вырваться из смертельной петли, которая медленно закручивалась вокруг моего короля.

— Шах! — с довольной улыбкой на лице произнёс Кочубей.

— У меня оставалось всего два варианта хода, и оба мне совершенно не нравились.

— Шах и мат! — заключил профессор, довольно потирая руки. — Ещё партейку?

— Непременно! Мне ведь нужно отыграться!

— Верно! Как говорил мой тёзка, знаменитый капитан