Арена заблудших - Марина Ясинская

Прошло совсем немного времени, и дома по обе стороны от склада занялись огнем. Он лихорадочно старался вспомнить, что в них находится. Кажется, в одном – какой-то офис, а в другом – мастерская. Точно не жилые дома. Значит, ночью там никого нет и никто не пострадает.

А если есть?

«Может, кто-нибудь уже вызвал пожарных?» – с тайной надеждой подумал он и напряг слух, пытаясь уловить, не доносится ли откуда-то издалека тревожный вой сирен.

Но все было тихо, да и сам он понимал, что вызвать пожарных здесь, в нежилом районе, без оживленных улиц, по которым днем и ночью ездили машины, некому – никто просто не видит огня.

Достав телефон, он набрал короткий номер службы спасения – и в последний момент заколебался. Он планировал эту ночь долго и тщательно, делая все возможное, чтобы на него никто не вышел, и светиться сейчас было бы крайне неразумно. Да, неразумно! Через этот звонок позже на него наверняка выйдут, спросят, что он делал в этой части города в такое время суток, – и все, дальше это только вопрос настойчивости следователей. И хотя он был готов заплатить цену за свою месть, все же хотелось бы этого по возможности избежать. Ведь он не совершал преступление, во всяком случае, не с точки зрения справедливости; он творил правосудие.

Но все же… если в соседних зданиях кто-то есть? Он хотел, чтобы расплату понесли только виновные. И, судя по тому, что в дверь изнутри уже давно никто не бился, они ее понесли. А невинных жертв ему не надо.

Палец замер над зеленой кнопкой вызова.

Нажимать? Или не нажимать?

Часть крыши склада с грохотом обрушилась, из-под нее вырвался мощный столп пламени. Огненный сгусток понесся прямо на него – стремительно и неумолимо, и, прежде чем он успел вскрикнуть от страха или даже зажмуриться, мир вокруг него поглотил огонь. Он горел, выжигая будущее и настоящее, он горел, уничтожая прошлое, и вскоре не осталось ничего, кроме этого огня…

А затем наконец взорвалась боль.

Он закричал и…

– Эй! Эй, Фьор!

Он сел, задыхаясь от ужаса, огляделся вокруг диким взглядом, ничего не узнавая, пока наконец не задержался на лице напротив. Встревоженный взгляд, знакомые черты, татуировка на бритой голове. Сознание ухватилось за эту татуировку как за спасательный круг.

Вит. Это его сосед по трейлеру Вит.

А он, выходит, тоже здесь. В трейлере. В цирке. В «Колизионе».

– Это ожоги? Дать болеутоляющее? – предложил Вит; в его голосе послышалось облегчение, когда он понял, что Фьор пришел в себя.

– Нет, – помотал головой фаерщик. – Все нормально. Просто плохой сон.

– Плохой сон – или кошмар? – тихо спросил Вит.

Фьор отвернулся в сторону и промолчал.

– Я думал, после того как с тобой поработала Графиня, ты от них избавился.

– Я тоже, – еле слышно ответил Фьор.

Кошмары не приходили к нему довольно долго. Достаточно долго для того, чтобы он сам поверил, что больше их не увидит.

Но сегодня они вернулись. Вместе с огнем.

* * *

Вокруг все снова были заняты делом – в основном отработкой своих номеров, и Кристина, неприкаянно слоняясь по лагерю, снова почувствовала себя лишней. Забавно: если верить циркачам, то из обычной жизни ее выкинуло как раз потому, что она была там лишней. Куда же ее выкинет, если она окажется лишней в цирке лишних людей?

Решив найти себе хоть какое-то занятие, Кристина пошла проведать Фьора.

Автобус, в котором жил фаерщик, пустовал, все ушли на тренировки. Фьор полусидел-полулежал на кровати у окна и выглядел куда более бодрым и менее скованным в движениях, чем вчера. Видимо, ожоги хорошо заживали. Если бы не бинты на груди, Кристина бы сказала, что он выглядит почти таким же, каким она его впервые увидела позавчера.

Позавчера? Кристина даже приоткрыла рот от удивления. Ее жизнь встала с ног на голову всего лишь позавчера? А кажется, что прошла целая вечность!

– Неплохо выглядишь, – сказала Кристина, осторожно присаживаясь на край кровати.

– До «выгляжу» мне, честно говоря, мало дела, зато чувствую я себя действительно намного лучше, – ответил Фьор. – А ты сама как?

– Никаких способностей пока не обнаружила, если ты об этом.

– Не об этом. Что с тобой вчера под конец случилось?

– Ты о чем? – изобразила непонимание Кристина. Эту тему она развивать не хотела.

– Крис, ты чуть не потеряла сознание, – настойчиво напомнил Фьор. – Почти сразу после того, как подошла к зеркалу. Что ты там увидела?

– Не помню, – слегка нахмурилась Кристина.

Она не хотела ничего рассказывать. Она старалась даже мысленно не возвращаться к тому инциденту, было в нем что-то глубоко тревожащее и пугающее. Казалось бы, никакого страшного монстра она там не увидела, никаких жутких образов или классику хоррора – вылезающих из рамы мертвых девочек. Но что бы там, в зеркале, ни было, оно прошило Кристину насквозь, ударом тока прошло по позвоночнику и всем костям, и на миг показалось, что она теряет себя, что она – уже не она, а кто-то совсем другой, но кто именно – она не знала… И стоило лишь только об этом вспомнить, как сразу возвращался парализующий страх.

– Может, просто переволновалась, – делано небрежно продолжила Кристина. – Или, может, сработала эта ваша мистика, которая якобы сводит с ума всех, кто входит в кибитку второй раз, а мне просто повезло, и я упала в обморок. На самом деле меня куда больше интересует, почему я до сих пор не замечаю за собой никаких способностей, – она намеренно сменила тему, видя, что фаерщик хочет ее продолжать.

– Не переживай, – сказал Фьор и неожиданно взял руку Кристины в ободряющем жесте. – Способности наверняка проявятся. Не просто же так ты у нас очутилась. Тебя выбрал цирк. А раз выбрал, то даст все что нужно.

Кристина почувствовала, как от места соприкосновения по руке расходятся словно слабые электрические волны. Они походили на эхо, на слабый отголосок того взрыва, который случился вчера в кибитке, когда она передавала Фьору огонь. Интересно, а он тогда тоже это почувствовал?

Быстро взглянув на фаерщика, Кристина увидела, что тот нахмурился и словно прислушивался к чему-то. Он тоже это ощущает? И вчера испытал то же, что и она? Значит, ей не показалось? Но что это было? Поговорить с ним об этом? Спросить, как это ощущалось для него? А если он ничего не испытал? И тогда она будет выглядеть крайне нелепо со своими расспросами!

Фьор поднял глаза на Кристину, и она почувствовала, как к щекам начала приливать кровь. «Как глупо! У меня совершенно нет причин смущаться!» – попыталась убедить себя она, но внушение не помогало, и щекам становилось все жарче. Хотелось вырвать руку и убежать – но при этом не хотелось показаться нервной истеричкой, которая смущается по самому невинному поводу. Нет, лучше оставить все как есть, хотя с каждым мгновением Кристине становилось все более и более неловко. Сколько еще ждать, прежде чем можно отнять руку? Минуту? Две?