Посмертное слово - Энн Грэнджер

— Но пропал он гораздо раньше. Он две ночи не ночевал дома. Все это время он где-то находился. Судя по всему, не в родной деревне — иначе его бы кто-нибудь заметил.

Маркби говорил небрежно, как бы между прочим. Ему не хотелось, чтобы у Крейн создалось впечатление, будто он делает ее работу. И все же она заметно напряглась.

— Да, сэр, мы по-прежнему ищем его пассию. Но возможно, это — отвлекающий маневр. — Она покосилась на загон, посреди которого чернел прямоугольник земли. — Он помогал рыть могилу для пони. Потом вернулся и нашел здесь свою смерть. Как будто специально пришел! Странное место для отдыха — рядом с околевшим пони.

— Может, знал, что здесь его никто не потревожит? — предположил Маркби. — А уж ориентировался он в этом владении хорошо, потому что много лет выполнял разовые поручения для миссис Смитон!

— Да, наверное.

Инспектор сунула руки в карманы телогрейки. Поисковый отряд дошел до дальнего конца загона и теперь возвращался назад.

Маркби кивнул в их сторону:

— Не буду вас больше задерживать.

Неожиданно инспектор Крейн сказала:

— Надеюсь, мисс Митчелл сегодня получше.

— Ничего, — грубовато ответил Маркби. — Она вместе с Уинн Картер отправилась навестить молодого Берри.

Крейн поморщилась:

— Их дом — настоящая свалка! Если она не бывала там прежде, получит еще один удар!

— Я все узнаю за обедом. Кстати, мы с ней собрались перекусить в пабе «Королевская голова». Хотите с нами?

Крейн замялась:

— Если освобожусь… Вы ведь знаете, как бывает. Спасибо за приглашение!

— Не за что. Желаю удачи. Надеюсь, вы скоро найдете орудие убийства.

Он отпустил инспектора, полагая, что его визит не произвел неблагоприятного впечатления.

Аманда Крейн проводила суперинтендента взглядом и повернулась к отряду, который обыскивал загон. Маркби вроде производит хорошее впечатление, и все равно при нем ей делалось не по себе. Ясно, что путаться у нее под ногами он не собирается. Он в отпуске, и вообще дело ведет она! И все же Аманда прекрасно его понимала: он ничего не может с собой поделать. Задета его профессиональная гордость. Наверное, напрасно она так близко к сердцу воспринимает его слова. Он вовсе не собирался ее критиковать! И все равно ей делалось неловко от одного его присутствия… Аманда невольно разозлилась на себя еще больше.

Он спросил, почему она пошла в полицию. Она ответила не до конца искренне. Ей часто задают этот вопрос, она уже привыкла. И редко отвечает всю правду, потому что ей трудно все объяснить, да и вообще дело слишком личное, можно сказать незначительное — хотя что может быть значительнее смерти?

Много лет назад погиб ее брат. Его сбили на дороге. Водитель скрылся с места происшествия. Стиви было десять лет, а Аманде — восемь. Стиви вышел из дому по какому-то делу — ненадолго. Он все не возвращался. Они пошли его искать и вскоре увидели на травянистом откосе его труп — туда его отбросило в результате удара.

Водитель потом все же объявился; он приехал в местный полицейский участок вместе с адвокатом, который защищал его права. Он сказал, что Стиви выбежал на дорогу прямо перед машиной, и он растерялся. Потому и задавил его. Адвокат заявил, что с его клиентом ничего подобного раньше не случалось; клиент глубоко потрясен случившимся и хочет выразить родным мальчика свои соболезнования. Ход оказался ловким: убийца сам явился в полицию спустя какое-то время, успев обзавестись адвокатом и отрепетировать ответы. Его показания произвели хорошее впечатление на судью, который ему поверил. Свидетелей происшествия не было. Виновник хорошо изобразил раскаяние.

Убийцу показала Аманде тетка; они вдвоем сидели в машине у здания суда и ждали, когда выйдут папа и мама.

— Это он! — сказала тетя Дженни.

Аманда увидела рослого, уверенного в себе молодого человека, который начинал обрастать жирком в области талии и подбородка. Бегающие голубые глазки мельком скользнули по их машине и ее обитателям, и она, обладавшая безошибочным детским чутьем на притворство, поняла, что он лжет. Она понимала, что он обманул всех, еще и потому, что Стиви всегда переходил дорогу очень аккуратно, всегда учил ее переходить только по переходу, нажимать кнопку, ждать, пока загорится зеленый. «Если светофора нет, посмотри направо, потом налево, а потом снова направо…» Прошло много лет, но в ушах Аманды до сих пор звучит детский голосок брата. Она прекрасно запомнила его уроки. Он вел ее через дорогу, крепко держа за руку…

Через неделю после дознания мама подруги взяла Аманду и свою дочь в магазин. Когда они толкали тележку с покупками по стоянке, Аманда вдруг увидела убийцу. Они вышли прямо на него. Мать подруги его не узнала, а он не узнал Аманду. Для него она была обычной девочкой, одной из многих. Он разговаривал с двумя приятелями, стоя у своей машины. У машины с новенькой фарой, хотя на крыле еще виднелась вмятина! У машины, которая убила Стиви. Они смеялись и шутили. У него даже не отобрали права! Правда, в то время она не очень-то много знала о правах, зато сейчас все знает.

Старая боль не ушла. Даже сейчас, вспоминая те события, она невольно сжимается. Ему было абсолютно наплевать на все! Он вышел сухим из воды. Сел в машину и с ревом выехал со стоянки — настоящий хозяин жизни. Тогда Аманда была еще не слишком взрослой, но все же достаточно для того, чтобы подумать: «Если бы я была начальником, если бы я была сотрудницей полиции, как та, что пришла к нам в дом, чтобы рассказать, что случилось, если бы я в тот день сидела на месте судьи, я бы непременно докопалась до истины!»

Она никому этого не говорила, потому что иначе получалось бы, что она пошла в полицию из личных соображений. Тогда она выходила бы ограниченной особой, которая хочет отомстить, зациклена на одном человеке и собирается прищучить его, не важно за что. Поступив в полицию, она не стала искать убийцу брата. Она понимала, что именно так совершаются ошибки.

Ошибок она себе позволить не может. Слишком много народу вокруг, затаив дыхание, ждет, когда же она оступится. Правда, к ним не относился сержант Моррис, который сейчас шел ей навстречу. Вначале Моррис относился к ней с подозрением, но потом они поладили. Они несколько раз работали вместе, после чего зауважали друг друга. Иногда, к ее тайной радости, Моррис обращался с ней как с любимой племянницей. Сержант вроде как гордился ею, защищал ее, иногда волновался за нее и всегда ждал, что у нее все будет хорошо.

Что вовсе не означало, что он с самого начала ожидал от нее успехов. Как раз наоборот. У него была привычка застенчиво кашлять в кулак и бормотать: «Извините, мэм…» — всякий раз, как он считал, что она бежит по неверному следу. Но она, как не по годам развитой ребенок, понимала, что ей придется много тренироваться, чтобы потом с блеском выдержать экзамен. При Моррисе она не боялась совершить мелкую оплошность — она уже доказала себя в работе. Зато суперинтендент Маркби ее тревожил. Вслух она неосторожно заметила: