Ночные желания - Николь Джордан

Но на этот раз ему предстояло расстроить планы заговорщиков, планирующих убийство принца-регента. Первое покушение на его жизнь было осуществлено около девяти месяцев назад, когда в окно кареты, в которой он возвращался с открытия Парламента, выпустили две пули. Но стрелявший ни тогда, ни потом схвачен не был. По сведениям, предоставленным герцогом Арденом, в южных графствах возникла секретная политическая организация, имеющая целью раздробить Британскую монархию. Два брата, по слухам, являлись лидерами этого тайного общества и сейчас сеяли рознь в лондонском обществе.

Раньше в распоряжении Рейна имелась обширная сеть сотрудников, которых можно было привлечь для выполнения специфических поручений, но теперь многие из них, как и Стоке, нашли себе другую работу. Для осуществления этой операции он ангажировал Уилла, временно оторвав его от своих обязанностей на Боу-стрит, так же, как и нескольких других бывших коллег, на которых можно было положиться. По крайней мере, следующие две недели они будут следить за всеми подозреваемыми в заговоре и по возможности выявлять круг их знакомств.

— Ну а как тебе твои брачные оковы? — спросил Уилл, неожиданно меняя предмет разговора. — Признаться, я был ошарашен твоим внезапным решением жениться.

Рейн пожал плечами, удивляясь тому, что его приятель только сейчас решил обсудить его скоропалительное бракосочетание.

— Вполне терпимо, — ответил он. — Пока еще рано о чем-то говорить, так как прошло меньше одного дня.

— Я полагал, ты ищешь супругу совсем иного склада, — продолжал Уилл. — Твоя новая леди едва ли производит впечатление послушной жены.

Рейн прыснул.

— Послушной ее точно не назовешь.

— Так зачем же ты на ней женился? Только потому, что твоя бабушка требует от тебя потомства?

— Поэтому, и потому, что я обещал ее отцу позаботиться о Мадлен. Ты же знал Дэвида Эллиса. Она его дочь.

— Ах вот оно что! — произнес Уилл понимающе. Он знал историю Рейна и капитана Эллиса и поэтому сразу понял главный мотив, побудивший Рейна выбрать в жены Мадлен.

Отхлебнув портвейна, Уилл сказал, склонив голову:

— А не лучше ли тебе сейчас быть с твоей новоиспеченной супругой? Когда я и моя Сэлли обвенчались, то первую неделю не вылезали из кровати. Собственно, нашего малыша Гарри мы именно тогда и сделали.

По правде говоря, Рейну больше всего хотелось вернуться в Ривервуд и провести следующую неделю в постели с Мадлен. Но он запретил себе это. Лучше он будет держаться от нее подальше ближайшие несколько дней.

— Я планирую пробыть здесь, в Лондоне, некоторое время и проследить, как движется наше расследование.

Уилл добродушно покачал головой.

— Ты всегда ставил работу превыше удовольствий.

Действительно, удовольствие — это именно то слово, которое приходило ему на ум при мысли о его супружеском ложе, отметил для себя Рейн, ощутив нахлынувшие на него воспоминания о Мадлен. О прикосновениях ее шелковистой кожи, о мягкой податливой плоти, ищущей ласк его ладоней и губ.

Неожиданно энергичная реакция его тела на эти видения только укрепила графа в решимости оставаться пока подальше от Мадлен.

— Она, наверное, совсем не такая, как мадемуазель Жузе, раз ты решился жениться на ней, — заметил Уилл.

Неприятное напоминание о его бывшей любовнице заставило Рейна крепко сжать зубы. Уилл был одним из немногих, кто знал о болезненной ране, оставленной ее предательством.

Рейну было понятно, почему Камиль тогда с ним так поступила. Она горячо любила свою семью, а любовника — даже больше, и ее преданность им пересилила те чувства, которые она питала к Хэвиленду. Когда ее отец оказался в оппозиции к начальнику полиции Фуше и над всем ее семейством нависла угроза преследований, она, ничуть не колеблясь, соблазнила Рейна, чтобы тот помог им благополучно бежать в Англию. Он бы и без этого спас их, если бы она рассказала ему правду. Но Камиль влюбила его в себя прежде, чем он осознал ее обман.

После этого Рейн удвоил рвение на службе, намереваясь с корнем вырвать свое глупое увлечение. Он ввязывался в наиболее опасные задания, сопряженные с максимальным риском для его жизни.

Он больше никогда не видел Камиль, хотя знал, что после окончания войны она и ее семья вернулись во Францию. Но эти переживания его полностью изменили. И хотя Хэвиленд уже не испытывал той горечи, что прежде, и не стал циничным, а только лишь значительно более осторожным, все же он не хотел бы повторить ту же трагическую ошибку.

Конечно, невозможно было избежать сравнения Камиль с его новой женой. Той он был нужен только из-за его состояния и связей; Мадлен же не интересовало ни то, ни другое, что являлось одной из главных причин, почему она его так привлекала. Она вообще во многих отношениях отличалась от мадемуазель Жузе.

Она не была соблазнительницей, как Камиль. Граф не сомневался: ему не стоит волноваться о том, что Мадлен заведет себе любовника у него за спиной. По этой причине его вполне устраивала ее неброская внешность.

Но, как и Камиль, Мадлен хотела помочь своему младшему брату. Однако, похоже, она не таила намерений, которые в будущем могли бы обернуться против него.

Он слишком поспешно ее осудил, Рейн это охотно признавал. Его подозрения по поводу ее взаимоотношений с бароном Эккерби были безосновательны.

Прерывая в этом месте размышления приятеля, Уилл поднял свой бокал, произнося тост:

— Я верю, что ты познаешь семейное счастье, друг мой, как познал его я.

В ответ Рейн осушил свой бокал длинным глотком. В его собственные планы не входило семейное счастье. Но он рассчитывал, что будет вполне удовлетворен тем соглашением, которое лежит в основе их семьи.

* * *

Его оптимизму, однако, не суждено было продлиться долго. По возвращении в свой дом на Бедфорд-авеню Рейн обнаружил краткую записку от своей бабки, в которой та призывала его безотлагательно предстать перед ней в их фамильном особняке на площади Беркли. Во время чтения послания на его лице отобразилась язвительная ухмылка. Графа не удивило то, что леди Хэвиленд в городе, так как его нынешние осведомители работали столь же эффективно, как и когда-то его шпионская сеть.

Предвидя неодобрение ею своей женитьбы, он не спешил исполнить волю вдовы. Вместо этого он занялся сменой наряда, облачившись в костюм для ужина в клубе Брукс, куда он намеревался отправиться после визита к леди Хэвиленд. Когда же он прибыл к дому своей бабушки, его продержали четверть часа в холле, прежде чем он был допущен наверх в ее спальню.

Леди Хэвиленд возлежала на кровати в полумраке, с закрытыми глазами и влажным полотенцем на челе. Цвет ее лица тем не менее был вполне здоровым, без признаков бледности, присущей больному человеку, так что Рейн быстро освободился от угрызений совести. Сердце его бабули всегда ослабевало в те моменты, когда ей нужно было добиться от него послушания. Несомненно, так было и сейчас.