Время иных - Светлана Барс

самих себя, на собственную, вдруг исчезнувшую способность находить брата. Вывод можно было сделать лишь один — Сташ переродился и сейчас уже не является человеком. Но даже в таком его состоянии они способны чувствовать его след. Раньше… До того момента, как вышли к просеке заваленной упавшими деревьями с засохшими ветвями.

Слабая энергетика Сташа ощущалась под стволами. Они перекрывали его след сверху, словно он прошёл здесь до того, как деревья упали. Вот только погибшие сосны выглядели очень старыми — кора потрескалась и облезла, древесина зияла трухлявыми останками, а ветви крошились и рассыпались в прах, стоило к ним прикоснуться. И это была лишь первая странность на их пути.

Просека изгибалась, сворачивала то в одну, то в другую сторону, а потом вдруг оборвалась. На её пути встал длинный, высокий дом из серого камня. Встал монолитной стеной, рассекая лес на две части — иную, существующую в самом доме и ту, что вокруг — привычную, принадлежащую реальности настоящего.

В пустых проёмах окон и дверей гулко, с надрывом завывал ветер, часть стен зияла провалами, показывая голую, безжизненную изнанку внутренностей дома. Берущие невольно замерли у невидимой черты, за которой чувствовалась совсем другая энергетика. Энергетика чуждой пустоты… Как пропасть, в которую, если шагнёшь, уже невозможно будет вернуться.

Они молча смотрели прямо перед собой, говорить ничего не хотелось. След Сташа чётко переступал через грань и уверенно вёл вглубь дома.

Гром вытянул руку, под пальцами почувствовалась упругая стена энергии, как защитный барьер, который создают вокруг селений. Берущие разрушают такие барьеры, если они мешают пройти. Но для этого нужно вобрать энергию в себя. Он качнул головой и повёл рукой чуть дальше, не ощутив никакого сопротивления, лишь кисть погрузилась в нечто холодное и странно колючее. Так щиплет огонь, когда подносишь к нему пальцы слишком близко.

Грому криво усмехнулся. Нет никого барьера, вместо него есть промозглая пустота, сквозь которую, возможно, будет готов пройти лишь тот, чей путь почти оборвался. Нечто большее, чем барьер, держало на месте и не давало переступить невидимую черту. Он не сразу понял, что это, слишком давно это чувство не тревожило его сердце и разум. А когда понял, едва не рассмеялся и сделал невольный шаг назад. Этим чувством был Страх.

Глава 21

Труп лежал под частично разрушенной стеной дома. Худые, костлявые руки прижимались к животу, гротескное лицо, лишь отчасти напоминающее человеческое, странно сморщилось и посинело. Остекленевшие глаза уставились куда-то ввысь, но не в небо, а скорее на того, кто в момент убийства стоял рядом и нанёс смертоносный удар.

Гром молча остановился рядом с кровлигом, присмотрелся к колотой ране на его груди, а потом вдруг наткнулся на взгляд существа — давно угасший, но в нём всё ещё читался вполне реальный страх, перемешанный с недоумением. Неверящий. Берущий зло усмехнулся, да, люди одним ударом не убивают. Значит, Сташ нашел, как пополнить силы. Вернее кем пополнить. Только сделал он это именно как Берущий — мечом.

Он посмотрел на братьев, те задумчиво рассматривали мёртвого кровлига. Медо вдруг снял перчатку и провёл раскрытой ладонью над трупом, нахмурился.

— Можешь что-нибудь сказать? — поинтересовался Старший.

Тот качнул головой, и выглядело это скорее отрицательно, чем утвердительно.

— Он изменился, — сквозь стиснутые зубы голос Медо напоминал шипение. — Тот, кто убил, не человек и не Берущий. Я не понимаю…

— Не переживай, — хмуро произнёс Гром. — Сташ всегда был другим и мы это знали. И закрывали на это глаза.

— И что теперь? — Ларко в упор посмотрел на Грома, взгляд голубых глаз на лице подростка показался невероятно взрослым, жёстким и странно отрешённым, как у старика ступившего на край собственной могилы. — Идём дальше?

— Мы не можем остановиться, мы должны завершить начатое, — спокойно проговорил Старший. А где-то внутри груди резко кольнуло и разлилось завораживающим холодом. Он горько усмехнулся, когда-то ему казалось, что его собственный путь ведёт в неизвестность — в бездну, в никуда. Самым странным было то, что когда появился Сташ, это ощущение изменилось — в его судьбе появилось некое подобие смысла… Не как у всех, Гром не мог сказать, что чувствуют другие братья и что является их личной целью. Его собственная цель давно утратила смысл — очистить мир от монстров? От тех монстров, что уничтожили его семью? Их нет. Он их убил. Есть другие, уничтожающие другие семьи. Есть люди, перерождающиеся в этих самых монстров. Есть действительность, в которой он сам должен стать существом, убивающим людей… Весь их мир летит в бездну.

Летел, пока не появился Сташ.

Они оказались первыми, кто нашёл его в заброшенном городке на окраине Вартиха. Появление нового Берущего похоже на зов, который чувствуют все Братства. Это как нежданный подарок, как выбор судьбы — новый мутант, способный перевесить чащу весов в пользу Берущих, а не монстров.

Испуганный, вздрагивающий от каждого громкого звука мальчишка, судорожно вжимался в стену полу-разрушенного дома. Он сидел на земле среди крошева обломков и битых кирпичей, рядом лежал окровавленный меч. Особенный меч, такие создают лишь для Берущих в Гелероне — селение Братства, единственном месте, являющимся их домом, школой и центром, откуда расходятся все пути. Сейчас Гром хорошо помнил, что в тот момент его поразил именно этот меч, а не возраст нового Берущего. Понимание, что перед ним ребёнок появилось чуть позже, после того, как в голове пронеслось множество вопросов. Берущий расстаётся со своим оружием только после смерти — братья возвращают меч в Гелирон, там он остаётся в хранилище, пока не обретает нового владельца. Гром знал лишь об одном мече, когда-то потерянном для Берущих. Он исчез вместе со своим владельцем. Тот случай стал единственным, когда Братство не справилось с перерождёнными, но ещё не ставшем монстром существом.

Так откуда этот меч у мальчишки?

Гром присел рядом с найдёнышем на корточки, ребёнок впервые посмотрел в его сторону и вздрогнул. Но страха в его глазах не было, пальцы мгновенно сжались на рукояти меча и с невероятной скоростью направили оружие в сторону Берущего.

— Спокойно, я не враг, — слова дались Грому с трудом, в горле до боли пересохло. Он судорожно сглотнул, не совсем понимая происходящее. Тёмно-карие, почти чёрные глаза ребёнка неуловимо быстро изменились — наполнились бездушным мраком — потусторонней тьмой, той мглой, что есть во взгляде лишь высших сущностей, давно переступивших грань… Ребёнок?

Гром зябко передёрнул плечами, что ж, нужно было давно признать тот факт, что рядом с ними обитает некто очень сильно отличающийся