Парень моей подруги - Милана Стоун

Если бы она действительно боялась меня именно так, как хочет это преподнести, то могла бы избавиться.

Выбежать из комнаты, закричать, позвать на помощь.

Но я видел, что ей было, как минимум, интересно.

Как только я зашёл дальше, ее это испугало, но не настолько сильно, чтобы в ней возникло желание это прекратить.

Это ещё раз доказывает, она целка.

Они все поначалу любознательные и такие пугливые, а потом от хера не оторвёшь.

Знаем, проходили.

– Ничего не хочу слышать, – отвечает, все так же смотря в ноги. – Уходи.

Как я могу уйти, если она стоит передо мной почти голышом, и я отчетливо вижу ее сосочки, что так маняще выступают через тонкую ткань.

Как могу ее оставить, когда она катастрофически нуждается в мужском внимании. В ласках.

Кто-то же должен ее вскрыть, этим парнем должен стать я.

Глупенькая, не понимает, что иного выбора у неё просто-напросто нет.

– Рит, можешь делать со мной, что вздумается. Я весь в твоём распоряжении, – откидываюсь на изголовье кровати, полностью скидывая с себя одеяло. Показывая ей, что готов к ее ласкам. – Можешь тоже меня наказать, если захочешь.

Она отрывает взгляд от своих ног, переводит его сначала на мой пах, зажмурив глаза, поднимает выше к лицу.

Стесняшка.

Но в какой-то момент ее глаза темнеют и наполняются уверенностью, она вся напрягается и выговаривает сквозь зубы:

– То, что случилось этой ночью, больше никогда не произойдёт.

Боже, как самоуверенно.

В ответ на злобную реплику мои глаза закатываются самопроизвольно.

Нет, так не пойдёт.

Думаю я, а после присаживаюсь и, схватив девушку за руку, тяну к себе на колени.

Обнимаю так сильно, что она вскрикивает.

– В чем дело? Почему ты так активно хочешь убежать от меня? Скажи мне, маленькая, что я делаю не так? – беру за подбородок, поднимаю лицо, чтобы смотреть в ее большие, притягательные глаза. – Чего ты хочешь, Воронцова, м? Ещё цветов? Ресторан, шмотки, побрякушки? – машет головой. – Тогда что?

Эмоции вновь бьют через край.

Рядом с ней всегда так ярко, так одержимо.

И охренеть как невыносимо. До сжатой челюсти и скрежета зубов, до острой боли в груди.

Если она сейчас оттолкнет, то я и представить не могу, как сильно меня это разозлит.

Чувствую, что могу потерять контроль.

Я уже, кажется, на все готов, лишь бы получить ее доверие.

Столько месяцев она мне нравится, а в ответ тишина.

Друзья надо мной уже даже не стебутся, они утешают.

Да я сам себя готов жалеть, столько времени без бабы, а все ради неё!

А эта дура и правда ничего дальше своего носа не видит.

Вот он я.

Готов исполнять все ее прихоти, за крошку нежности с ее стороны.

– Ты меня пугаешь! – вскрикивает она неожиданно для нас обоих. – Ведёшь себя, как идиот. Постоянно пьёшь и не умеешь себя контролировать. Да ещё множество причин.

С досады бьет меня ладонью по груди, а после опускает взгляд, сглатывает, старается не смотреть.

Я точно ей нравлюсь. Это видно невооруженным глазом.

Но почему-то продолжает отталкивать.

– Почему тебя так смущает, что я пью? Я, между прочим, это делаю не так часто, у меня карьера в спорте, я выступаю на международном уровне, – пытаюсь ей объяснить, но, чувствую, бесполезно. Так уж получилось, что наши встречи в основном случаются, когда я пьян, когда срываюсь и мчу к ней. – Но если тебя это сильно смущает, то я сведу это к минимуму. Обещаю.

Никогда не понимал этих противников алкоголя, но если на то пошло, если ей это так не нравится, то брошу.

Это не проблема. Если это ее настолько задевает.

Замечаю, что она сидит непривычно мирно, чуть наклонив голову, видимо пытаясь успокоиться, крутит дешевое колечко на указательном пальце.

Покусывает губы, но как только я решаюсь провести рукой по голому бедру, она тут же напрягается.

Не могу сдержаться и целую ее в щеку, прямо в то место, где располагался небольшой шрам.

– Как ты его получила?

Давно хотел спросить, но ситуация никак не располагала.

Рита поднимает голову, сморит внимательно, хмурится.

– Мой отец был любителем выпить. Ремень... – колко выговаривает, но после крутит головой и подскакивает с моих колен. – Не важно. Это, правда, не важно. Прошу, забудь. Тебе пора уходить.

Моргаю пару раз, пытаясь обдумать сказанное, что так и не вяжется в голове.

Ее бил отец? Ремнём, по лицу?

Подхожу ближе, провожу рукой по голове, тяжело вздыхая, пытаюсь успокоить бешено застучавшее сердце.

Боже, моя маленькая девочка, через что ей пришлось пройти.

Никогда не понимал таких мужиков, что на женщин руку поднимают. Это просто омерзительно и недостойно.

И с этим жила Воронцова?

Именно поэтому она такая нелюдимая и забитая. Ведь, как известно, много комплексов идёт из детства, от воспитания и общей атмосферы в семье.

Надеюсь, она с ним больше не общается, впрочем, я ей этого не позволю...

Спокойно. Нужно просто успокоиться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Ритка уже оделась и стояла отвернувшись, смотря в окно.

Видимо мое молчание ее обидело.

А что я могу на это сказать, я сейчас не в том положении, помощь от меня она навряд ли примет, так что я молчу.

Подхожу к ней сзади, овиваю руками хрупкую фигуру, кладя подбородок ей на плечо.

Она же как обычно вся напряжена, но сейчас я стараюсь не обращать на это внимание.

– Что такое? Не прогоняй меня... – понимаю, что сейчас лучше сменить тему и не выспрашивать никакие подробности. – Иногда я и правда себя не контролирую, но в этом есть твоя вина.