Пока муж в командировке - Карина Тихонова

Весь день прошел в хлопотах на кухне. Я приготовила большую кастрюлю борща, напекла целую гору блинов. Заранее нарезала сыр, колбасу, ветчину, уложила их в пластиковые контейнеры. Забила морозильник упаковками готовых пельменей, перемыла овощи и зелень. Купила несколько бутылок водки и сухого вина. В общем, сделала все, как полагается.

Вечером я лежала на диване, совершенно обессилевшая. Позвоночник ныл и не разгибался, ломило предплечья. Может, не стоило отказываться от помощи Катиных подруг? Еще придется убирать со стола. Я тихонько застонала, представив себе гору посуду, которую придется перемыть. В памяти всплыла дурацкая рекламная фраза: «Почему Алла Ивановна не боится, что ей придется мыть столько посуды?» Дура, потому вот и не боится!

Я присела на диване, оглядела комнату долгим взглядом. Надо решить, куда я поставлю стол. Впрочем, что за вопрос, конечно, в центре! Да, нужно собрать большой обеденный стол, который хранится в кладовке. Лучше сделать это прямо сейчас, потому что завтра с утра полагается идти на кладбище.

Я встала и поплелась в кладовку, достала столешницу, упакованную в плотную оберточную бумагу, взяла ножки и фурнитуры. Перенесла все в гостиную и принялась за дело.

Зазвонил телефон, я схватила трубку, не глядя на определитель.

– Машуня, привет.

– Привет, муж, – ответила я, прикручивая ножки к столу.

– Чем занимаешься?

– Стол обеденный собираю.

– Что? – не понял Пашка. – Какой? Зачем?

Я вздохнула. Надо же, Пашка забыл.

– У мамы завтра годовщина, – сдержанно напомнила я.

В трубке зазвенела паническая пауза. Потом мужа было трудно остановить.

– Маша! Прости! Я совсем забыл!

– Ничего, – пробормотала я, прикручивая вторую ножку.

– Как это «ничего»?! Свинство это с моей стороны! Машка, как же ты там совсем одна? Господи, я завтра же прилечу…

– Отставить! – велела я жестко. – Все уже сделано, никакая помощь мне не требуется.

Пашка замолчал. Потом недоверчиво спросил:

– Наняла официантов, что ли?

– Глупости! – отрезала я. – Я сама все приготовила!

– Сама?! – Пашка поперхнулся. – А деньги? – спросил он наконец. – Откуда деньги взяла?

Я не стала темнить и честно призналась, что продала мамин браслет с бирюзой.

Пашка застонал. Я услышала, как что-то с грохотом упало на пол. Ясно. У мужа приступ позднего раскаяния.

– Продала браслет! Бедная девочка! Маш, я скотина! Забыл про годовщину и не оставил тебе денег… А ты тоже хороша, могла бы напомнить!

– Паш, не кричи, – попросила я. – У меня и так голова раскалывается.

Муж немного помолчал, подумал и торжественно пообещал, что, как прилетит, сразу выкупит браслет.

– Не получится, – сказала я грустно.

– Что? Говори громче, не слышу!

– Может, ты глохнешь? – предположила я. – Тогда тебе нужно масло для глухонемых.

– Что ты сказала? – снова переспросил Пашка.

– Точно глохнешь, – сделала я вывод. – Все! Покупаю специальное масло!

– Маш, я ничего не понимаю…

Прикрутив последнюю ножку, я полюбовалась со стороны на дело своих рук. Сколько неожиданных талантов открылось во мне за последние две недели!

– Народу много собирается? Кто-нибудь уже звонил?

Вот ведь странно! Почему никто не звонил? Так я мужу и ответила: мол, никто не звонил.

– Никто? – изумился Пашка. – Странно… Должны были позвонить, спросить время.

– А может, нужно было самой гостей пригласить?

– Нет, так не делается. Обычно люди, которые помнят о годовщине, звонят и спрашивают, во сколько приходить. Или во сколько ты на кладбище собираешься, если хотят вместе на могилу пойти. В таких случаях гостей не приглашают, это тебе не банкет.

Я задумалась. Странно получается. Почему же никто мне не позвонил? Может, все на гастролях?

– В общем, не важно. Стол я все равно накрою. Кто придет, тот придет. Правильно Паш?

– Правильно, – одобрил муж. – А Катерина тебе поможет.

– Катька в больнице. – Пришлось потратить еще десять минут на то, чтобы рассказать мужу новости о болезни подруги.

– Значит, ты совсем одна? Как же ты справишься?

Я разозлилась:

– Очень просто! Ручками, ручками! Знаешь, почему Алла Ивановна не боится мыть много посуды?

– Нет, – обалдел муж.

– Потому что она не параличная! – ответила я и положила трубку.

Я поставила стол на четыре ноги. Попробовала, стол стоял устойчиво и не шатался. Я была довольна своей работой. Затем взяла из гардероба скатерть и салфетки. Накрыла стол. Принесла столовый сервиз и принялась расставлять тарелки. Нужно сервировать заранее, может, завтра я уже не успею это сделать. Полюбовалась со стороны. Красиво.

Я закончила свои дела около полуночи. Ноги подкашивались, голова болела, глаза закрывались.

Я не стала принимать перед сном ванну, просто умылась. Случай для меня необыкновенный.

После чего еле добралась до кровати.

Завтра меня ждал трудный день.

Несмотря на усталость, спала я плохо.

Мне снилась странная комната, в которой стоял рояль и много пустых кресел. Все было похоже на небольшой концертный зал.

За роялем сидела мама и что-то тихо наигрывала, заглядывая в ноты на пюпитре. Я ее позвала.

Мама перестала играть, оторвалась от нот, повернулась ко мне. Она выглядела, как всегда, великолепно, только была очень бледной.

– Маша! – сказала она строго. – Что ты себе позволяешь? Думаешь, если родилась восьмой, то все можно?

– О чем ты? – не поняла я.

– Не притворяйся! – еще строже произнесла она. – Все ты прекрасно знаешь! Только не хочешь сложить два и два!

Я выбрала кресло, стоявшее в первом ряду, хотела опустить откидное сиденье, но мама закричала, что не приглашала меня сесть.

Я выпрямилась и покорно застыла на месте.

– Не сутулься! – велела мама. – Соедини лопатки!

Я с трудом разогнула ноющий позвоночник.

– Вот так. И никогда больше не горбись.

– Мам, у меня спина болит, – пожаловалась я.

– А у меня разве не болела? – строго спросила мама. – Я же не позволяла себе раскисать!

Мне стало стыдно, и я пообещала, что больше не буду.

Мама смягчилась.