Всегда говори "Всегда" - Татьяна Устинова

На самом деле «Строймастер» ни при чем. Она сидит в конторе,в то время как все нормальные люди давно ужинают по домам, потому что Димасобирался вечером заскочить в офис. Он уехал к заказчикам сразу после обеда исказал, что вечером, скорее всего, заглянет. Вот Ольга и ждет.

В конце концов она поняла, что ждать дальше бесполезно, – ниодин идиот не потащится в офис в половине одиннадцатого вечера. Ольга сгреблабумаги в ящик стола, заперла кабинет. В офисе было пусто, ни одной живой души.Даже уборщица уже ушла. Ольга направилась к лифтам, свернула за угол и нос кносу столкнулась с Грозовским.

– Дим! Я думала, ты уже ушел.

– Я только пришел.

Они были совсем одни в пустом офисном коридоре. Всеслучилось очень неожиданно. Ольга даже не успела испугаться. Просто подошла кнему, встала на цыпочки, потянулась и поцеловала.

Грозовский молча ухватил ее за руку и потащил по коридору навыход. Они целовались около машины, а потом – в машине, потом – в лифте, подороге на сорок первый этаж. Жил Грозовский под самой крышей свежеотстроеннойвысотки.

Ольга считала, что за десять лет замужней жизни успелаузнать о сексе все. Оказалось – не знала и десятой части. Она и представить немогла, что шестичасовой марафон на ковре в гостиной – это только начало. Все еепредставления о занятиях любовью оказались лишь вершиной айсберга, и Грозовскийраз за разом утаскивал ее на глубину, туда, где были скрыты истинныенаслаждения. Она выныривала на поверхность, задыхающаяся, обессиленная, но едваотдышавшись, кидалась в омут с головой – снова, и снова, и снова… И она считаласексом то, чем они занимались со Стасом?! Господи, какая же она была дура!

Ольга перевернулась на бок, приподнялась на локте,потянулась за бутылкой «Перье», чудом уцелевшей в этом погроме. По спальнеразбросаны были подушки, скомканная простыня валялась на полу рядом сперевернутым креслом. И когда они умудрились кресло перевернуть?..

Грозовский со стоном сел на разгромленной постели, потянулсяза водой:

– Ну, ты даешь… А я-то думал, в провинции скромные нравы…

Ольга потерлась головой о его голый живот:

– Я даже представить себе не могла, когда впервые к тебе наработу пришла…

– Сомневалась в моих способностях?

– Ничуть я не сомневалась в твоих способностях! Я в своихсомневалась. И вообще… Во всем…

– Перестала?

Она улыбнулась, как сытая кошка, забрала воду, поставила покровать:

– Пока не знаю…

– Не знаешь?!

– Нет…

– Ну давай попробуем разобраться…

Потом они лежали на кровати, будто выброшенные на берегжертвы кораблекрушения. Сил не было ни говорить, ни шевелиться. Зато Ольгасовершенно перестала сомневаться в своих способностях. И во всем остальном –тоже.

В офис они приехали к обеду. Ольга бы и вовсе никуда непоехала, но позвонил адвокат, Илларион Израилевич. Он собрал миллионнеобходимых бумаг, но для того, чтобы начать дело, требовалось собрать ещедесять миллионов справок, характеристик, квитанций, и прочего, и прочего…Пришлось Ольге выбираться из койки и ехать сначала в банк, потому что ИлларионуИзраилевичу требовалась выписка с ее лицевого счета, а потом в контору…

В тот же вечер Грозовский предложил Ольге переехать к нему,на сорок первый этаж.

…Она работала в два раза больше обычного, занималась любовьюдо полного изнеможения, помолодела на десять лет и думала, что навсегдаизбавилась от прошлого. А потом появился Стас. И оказалось, что никуда еепрошлое не делось.

Было начало ноября. С утра пошел мокрый снег, и дороги тутже развезло в кашу. Машина – новенькая, всего месяц назад купленная – была всяв грязи, и Ольга, подъезжая к дому, думала, что с утра надо будет заскочить намойку.

Она загнала машину на подземную стоянку и пошла к подъезду.Рядом с будкой охраны топтался какой-то мужик, дымил сигаретой. Завидев Ольгу,мужик отшвырнул в сторону окурок, шагнул навстречу:

– Привет! Ты че? Не узнала?

Она узнала, конечно. Она бы его где угодно узнала.

Ольга проявила пленки и теперь собиралась печататьфотографии. В свете красного фонаря реактивы в ванночках похожи были на кровь.Ольга покрутила увеличитель, навела резкость… На негативах угадывались лицадетей… Вот Мишка, а это – Машка, кажется, на утреннике… Одну за другой Ольгаопускала фотографии в ванночку с закрепителем. На бумаге медленно проступалоизображение… Стас. Стас. Снова Стас… Ни Мишки, ни Машки, ни утренника – одинтолько Стас, на всех фотографиях. Откуда он тут? Почему?

Ольга рывком села на кровати, закрыв лицо руками. Рядомзаворочался Грозовский, приподнялся на локте:

– Ты что? Опять? Хочешь, чаю принесу?

– Нет.

– Тогда валерьянки?

Ольга помотала головой. Не хотела она никакой валерьянки.

– Тогда водки? – не унимался Дмитрий.

– Нет.

– А пистолет?

Ольга покосилась на него. С ума сошел, что ли?

– Зачем?

– Ну как? Застрелиться и не жить.

Ольга прижалась к нему, поцеловала в висок:

– Дим, ты бы спал, а?

– Ну разумеется. Я буду спать, а ты страдать. Прелестно.

Грозовский еще немного полежал, потом натянул халат ипотащился на кухню. Потянуло сигаретным дымом, зашумела вода. Пришла Ольга,уселась за стол, скрестив под креслом босые ноги. Смотрела, как Грозовскийдокуривает, как наливает сок в высокий стакан.

– Тебе налить?

Кивнула, взяла стакан, а у самой руки дрожат.

Грозовский широко, во всю пасть, зевнул. Он ненавидел рановставать. А еще ненавидел проблемы. И всегда старался их по возможности быстрои безболезненно решать.

– Твой упырь приедет к двум часам, а сейчас полседьмого. –Грозовский налил еще соку, залпом выпил. – Тебе, матушка, надо себя в рукахдержать. Нельзя так распускаться.

Ольга смотрела снизу вверх, виновато, как нашкодившаясобака:

– Я стараюсь, Димка.

Но он все не унимался.

– Оно и видно, как ты стараешься. Легли в четыре, междупрочим. И в полседьмого – подъем. А я потом на совещании засну.