170 дней. Дневник мамы, потерявшей ребенка - Сойка Светлая

приглашена на эту свадьбу в качестве свидетеля. Но я понимала, что ни морально, ни физически я просто не смогу радоваться и чувствовать себя беззаботно с таким диагнозом. Я объяснила это Лене. И кажется, она меня поняла. Узнав об операции, буквально за день до госпитализации мы поссорились. Так поссорились, что с тех пор я больше не общалась с Леной.

— Операция?! Зачем тебе операция?

— Лена, у меня снова подозревают рак.

— Оля, ты знаешь, что рака нет?

— ???…

— Его просто придумали врачи! Фармацевты придумали его, чтобы им было отчего лечить и зарабатывать на этом деньги!

— Лена, ты хочешь сказать, что рака не существует?

— Вот именно!

— Я думаю, что было бы… если бы ты это сказала матерям детей, больных раком… тем матерям, чьи дети умирают в мучениях у них на руках… или онкологам, которые пытаются спасать своих пациентов, но безуспешно…

— Врачи — это вообще мясники!

— ???…

— Мне вот в прошлом году делали операцию! Единственную операцию в моей жизни! И врач хотел отрезать мне палец!!!!

— Палец?..

— Да!!!! У меня было что-то с пальцем, и он его хотел вообще отрезать!!!

— Лена… у меня уже было штук 5 операций… и каждый раз я очень благодарна врачам, которые меня спасали. И я жива только благодаря этим врачам. Мне очень жаль, что тебе встретился не грамотный врач, который хотел лишить тебя пальца. И я так понимаю, палец остался с тобой. Но не все врачи мясники…

— Да, врачи — это вообще зло! Им лишь бы отрезать что-то!!!

— Лена… у меня завтра операция… и я очень нервничаю. Мне страшно. Я боюсь, что это снова рак и что мне осталось немного. А ты мне за сутки до операции пишешь такие ужасы…

— Рак вообще можно лечить настойкой подорожника!!

— Что?…

— Да! Я где-то читала, что его лечат настойкой подорожника!

— Я не стану лечить свой рак настойкой подорожника, Лена… может эта настойка и правда кому-то помогает, ну и слава Богу. Я предпочитаю испробовать все возможные классические виды лечения.

— Эти методы давно не работают! Это все фармакология! В им лишь бы вытащить деньги из людей! Они не лечат, а калечат!

— Лена, помнишь Стива Джобса? Он прожил бы дольше, если бы вместо всей это лабуды с подорожниками и почей травой доверился бы нормальным врачам и вовремя бы сделал операцию. Этот гениальный человек прожил бы возможно ещё несколько месяцев или лет, если бы вовремя сделал операцию по удалению опухоли.

— Если бы он сделал операцию, он бы, наверное, там и умер бы на этом столе!

— Лена! Я прошу тебя… у меня завтра операция. Ты понимаешь это?! Если уж ты не можешь меня поддержать, то хотя бы не пиши мне всякие ужасы о том, что врачи мясники и пациент обязательно умирает на этом столе…

— Я и так поддерживаю тебя!

— Как? Ты пишешь мне все это, и мне становится ещё хуже…

— Я очень эмпатийный человек! И я сопереживаю! Мне вообще очень нелегко!

— Что?!? Тебе не легко?! Ну пипец… извини, что тебе так не легко! Эмпатия? Какая эмпатия?! Ты и эмпатия — это противоположные вещи! Ты и понятия не имеешь, что это такое! Постараюсь не умереть там на этом столе завтра. Спасибо за поддержку тебе. Не дай Бог никому такой эмпатии и поддержки. Как говорят, с такими друзьями и врагов не надо…

И все. Я просто заблокировала Лену.

И спустя какое-то время я сняла эту блокировку. В ней уже не было надобности, потому что прошло довольно много времени и этот разрыв, и нежелание общаться были взаимными.

Потом я узнала, что Лена отучилась на психолога. И я подумала: наверное, она научилась эмпатии таким образом?.. Ну а почему бы и нет… ведь чтобы работать психологом, нужно обладать высоким эмоциональным интеллектом. Иначе как сопереживать, как слышать и понимать человека, который пришёл к тебе за помощью?..

Я возвращаюсь в настоящее, хотя эти воспоминания и неспособность порадоваться и быть в полной мере благодарным за внимание и поздравления с днем рождения когда-то близкого друга огорчают. Но не ответить нельзя.

— Я поняла. Я отвечу ей. Не переживай. — говорю я Саше.

И я отвечаю. Спустя 2 года я снова пишу Лене:

«Лена, Саша мне передал, что ты поздравила его с Днём рождения.

Он очень благодарен, что вы помните. Спасибо за поздравления.

Но Саша, к сожалению, не может ответить тебе. Ты передала привет мне и Соне.

Мне очень жаль об этом тебе сообщать, но Соня погибла 3 марта. Ты расскажи Дане. Нам ещё очень трудно об этом говорить. Мы пока не можем об этом говорить. Может быть потом…»

Лена прочитала эти сообщения только на следующий день и ответила:

«Оля, привет! У меня нет слов. Так больно и горько. Я ушла плакать, душа болит теперь.»

Лене больно и горько, и она ушла плакать. Ни слов соболезнования, ни хотя бы банального «держитесь, ребята!», ни важных слов, которые пишут все нормальные люди, которые обладают той самой эмпатией, которая по мнению Лены у неё зашкаливает… кажется, это такие простые слова: «Держитесь… Мы с вами. Если вам нужна будет наша поддержка, мы всегда готовы вам помочь чем сможем!»

Но они и правда простые… для людей с эмпатией, не зацикленных на себе, своей болюшке, своих ценных слезках, которые Лена пошла плакать, торжественно объявив мне об этом. Вероятно, я должна была ее успокоить и поддержать, в такой нелегкий для неё момент?.. и я ответила ей:

— Мне очень жаль, что мне пришлось рассказать, я поэтому и никак не могла решиться. Не хотела, чтобы кому-то было больно как нам.

Чтобы кому-то было так больно, как нам. Так больно может быть только тем, у кого погиб единственный, любимый ребёнок. Но этого Лене не понять. Потому что такое понимание без эмпатии не даётся. Даже обучение на психолога, к сожалению, не помогло Лене обрести это бесценное качество.

Даня, кстати, тоже так ничего и не написал. Ни мне, ни Саше… Не выразил никакого сочувствия…

Все эти три месяца я долго переживала, как я скажу им о случившемся. Мне даже было немного стыдно, что я не могу решиться и сказать им. А зря я так переживала. И не зря не хотела говорить. Потому что в такой тяжелой ситуации ты интуитивно принимаешь верное решение — сказать, если ты доверяешь человеку. И не сказать, если не уверен в нем.