Отдел - Алексей Сальников

— Раз уж ты такой мастер заворачиваний — сам бы и заворачивал, — сказал Игорь. — Ладно, он хоть до Голливуда не добрался.

— Это да, было бы одним художником меньше, — согласился Игорь Васильевич.

— Может, хоть какой-то кэпэпэ поставить? — предложил Игорь. — Какую-нибудь вертушку, вахту, не знаю. Я Молодому уже предлагал изнутри запираться, но он что-то с темы съезжает.

— Да что ты гонишь, ничего я не съезжаю, — сказал Молодой.

— Он не съезжает, — сказал Игорь Васильевич. — Это у нашего Фила, кроме тех заморочек, о которых тебе уже известно, есть еще боязнь замкнутых пространств и боязнь открытых пространств. И обе эти боязни у него сочетаются. Потом сам у него спроси, как у него там после контузии все в голове устроено. В лифте он может застрять безболезненно, но должен знать, что в помещении или форточка открыта или дверь, в чистом поле он тоже себя нормально чувствует, если там трава высокая или есть куда заныкаться, но если где-нибудь рядом с этим полем несколько зданий, то у него паническая атака может начаться. Так же и с замкнутыми пространствами, там целая куча факторов, когда он может запаниковать, а когда не может.

— Хорошо, что ты мне это сейчас говоришь, — сказал Игорь. — Когда мне пофигу, в принципе, но вот что мне завтра с этим делать?

— Тебя и завтра не отпустит, не переживай, — успокоил Игорь Васильевич. — А вот когда очухаешься, сам будешь разбираться. Кстати, тебе деньгами не помочь, меценат хренов?

— Я уже предлагал, — вякнул Молодой. — Он что-то гордо отказывается.

— Нет, я не отказываюсь, — возразил Игорь. — Я от тебя помощи не хочу, потому что ты здесь все же больше интеллектуальные задачи решаешь, не твоя вина, что человек к нам пробрался, да и тебе на Новый год матери нужно что-нибудь подарить, девушке.

Молодой скептически хмыкнул, дав этим понять, что матери он сделать подарок не догадался, а девушки у него пока нет.

— Все равно, — сказал Игорь Молодому. — Тебе деньги нужны, а вот Васильича я бы с удовольствием напряг на пару тысяч.

— Ну, пошли тогда, — кивнул Игорь Васильевич в сторону раздевалки, — располовиним Васнецова.

К художнику они пришли уже втроем. Живописец заробел под взглядом Молодого, считая его самым главным в будущей галерее. Игорь Васильевич всячески подыгрывал, чтобы укоренить в посетителе эту уверенность: стал называть Молодого Александром Сергеевичем, предлагал обмыть сделку или хотя бы принести водички. Молодой то краснел, то еще больше краснел от слов Игоря Васильевича, и только когда тот, прихрамывая, ушел проводить художника до выхода — облегченно вздохнул и рухнул на стул, вытирая несуществующий пот со лба.

— Вот что за человек? — спросил Молодой в сердцах. — Вроде взрослый мужик, а в клоунаду ударится, даже неловко за него.

— Может, он так стресс снимает, — предположил Игорь. — День сегодня не из легких выдался, особенно для него.

— Может, напьемся? — сказал Молодой в пустоту, которая образовалась после того, как шаги Игоря Васильевича и художника совсем стихли на лестнице, а после последних произнесенных слов прошло минуты четыре.

— Я не знаю, как препарат на меня подействует, если я выпью, — скучно ответил Игорь, вызвав спазм разочарования на лице Молодого. — Ринат Иосифович предупреждал, что могут быть какие-то последствия, но не сказал какие. Я хочу с Игорем Васильевичем проконсультироваться на этот счет.

— Васильич, если его припрет самого выпить, все равно скажет, что ничего не будет. Он сейчас в таком настроении, что в любом случае скажет, что ничего не будет, чтобы потом посмотреть, что произойдет, а позже вспоминать это как приключение.

— Думаешь? — спросил Игорь. — А при тебе кто-нибудь пил под этими таблетками?

— Пили тут под таблетками, — сказал Молодой, — только вот я не знаю, под этими ли, или под другими, мне, знаешь, рецептов не показывают.

Игорь покладисто покивал. Они оба навострили уши, когда послышались приближающиеся тяжелые шаги Игоря Васильевича. Молодой внутренне подобрался, уже чувствуя, что его пошлют за бутылкой.

— Хорошо, что в Голливуде не часто дела, а то спились бы мы тут, — произнес Игорь, на что Молодой согласно и нервозно промычал.

Игорь Васильевич замер у порога, по ту сторону двери, а потом рывком распахнул ее, изображая появление фокусника из зеркального шкафа.

— Та-дам! — пропел Игорь Васильевич. — Предлагаю отметить приближение новогодних праздников и последнее печальное для некоторых дело в этом году.

Игорь промолчал, хотя это «для некоторых» относилось к нему. Сам Игорь считал, что все их дела в той или иной степени печальны, а последнее — совсем мрак, но пока эта мысль оформилась в его голове, пахнущий морозом Игорь Васильевич успел уже стремительным шагом Петра Первого пересечь кабинет и тюкнуть на подоконник бутылку с содержимым чайного цвета и звездочками на золотистой этикетке.

— Это ты с прошлого года берег? — спросил Молодой, так повернув к подоконнику шею, что голос его слегка изменился.

— Да, — сказал Игорь Васильевич. — Давайте всех позовем. А тебя, Саня, по доброй традиции, отправим в магазин.

Всех созвать не удалось. Ринат Иосифович, как и обещал, успел удрать, прежде чем начались возлияния, даже халявная выпивка, к который он в прошлый раз стремился, не пересилила страха перед побочнми эффектами Игоревой таблетки.

Когда все уже напились, Игорь вспомнил про обещанные побочные эффекты, которые всё не наступали, — его развезло так же, как всех, а он ожидал какого-то просветления или же, на худой конец, эпилептического припадка. Игорь Васильевич беззаботно сказал:

— Да какие побочные эффекты, ты же во Вьетнаме не воевал. Ну, выстегнет тебя резко. Такое бывает, когда препарат со спиртным мешаешь. Так что будь все время на глазах, даже когда покурить пойдешь, а то вылезешь на мороз да там и останешься или с лестницы покатишься, еще не хватало.

Закончив речь, Игорь Васильевич оглядел пьяную компанию: поскрипывающего стулом Сергея Сергеевича, курящего возле шторки Молодого, слегка поддатого Фила, опершегося на стеллаж, потом посмотрел на дверь, точнее, на дверную ручку, и видимо пары алкоголя заставили его произнести вопрос, который он до этого произносить не решался.

— А чего ты до сих пор этот шнурок не снял? — спросил Игорь Васильевич, покачиваясь. — Это такое почтение к сотруднику, который до тебя работал, что ли?

— В смысле, — не понял Игорь. — Я этот шнурок видеть уже перестал, настолько он примелькался.

— На нем, вообще-то, Серега повесился, — пояснил Игорь Васильевич. — Такое же дело, как сегодня, было, пара дней прошла — и привет, Серега. Знаешь, как в песне: «Уходишь — счастливо, приходишь — привет».

На слове «привет» с усиленным звуком «р» Игорь Васильевич помахал дверной ручке.

— Если бы мне сразу сказали, откуда это, я бы сразу снял, — признался Игорь. — Я так-то мнительный человек.