Библия в истории европейской культуры - Геннадий Геннадьевич Пиков

же и духовная сторона (душа) – нечто совершенно отличное от тела и стоящее над ним и над всею видимою природою. Она создана по образу и подобию Божию и отражает в себе Божественные совершенства (Быт. 1 : 27; II: 7, Прем. Солом. II : 23, Иак. III : 9). С душой связаны правота ума, чистота сердца, непорочность, святость воли, блаженное бессмертие (Екл.VII : 29, Прем Солом. II : 23). Именно с ее помощью человек может понимать, исследовать, познавать Творца, возноситься к нему и в соединении с ним находить свое благо. После грехопадения человеческая душа утратила первобытную чистоту, но следы образа Божия в ней остались. И главная задача человека: «Бойся Бога и заповеди его соблюдай, ибо в этом все для человека» (Екл. 12 : 18).

Главы 1–2 сочинения Аввакума по проблематике близки книге Иова. Он также задается вопросами: откуда в мире так много зла, несправедливости и насилия и почему Бог безмолвствует? Провозглашается пятикратное «Горе!»: тем, кто собирает чужое добро; тем, кто получает неправедную прибыль; тому, кто строит город на крови; тому, кто поит ближнего «питьем с примесью злобы»; идолопоклонникам!

Социальная проблематика («почему сильный угнетает слабого?») переплетается в книге с политической («почему сильные народы угнетают и грабят соседей?»). Как уже говорилось, обычно в Ветхом Завете эти темы рассматриваются отдельно, но у Аввакума возмущение социальной несправедливостью сочетается с пророчеством о нашествии халдеев (1, 6–11), а образ жадного и самонадеянного богача вырастает в олицетворение мировой империи (2, 5).

Аввакум работает с такими понятиями, как Человек, Бог, праведный, неправедный. Он как бы чувствует, что грядет какая-то идеологическая революция, доносятся ее первые раскаты. Если раньше существовала «бездомность» этноса, объединившегося с «бездомным» Богом, то теперь надвигается бездомность человека.

Заслуга Аввакума в том, что он подчеркнул духовный аспект поведения человека (искренность, самостоятельность мышления, преданность этническому, а не социальному, принятие истины сердцем). Именно потому, что люди стали больше обращать внимание на материальное и почти забыли Бога, получаются такие плачевные результаты.

Так идет покаяние народа после покаяния Иосии (4 Цар. 22 : 18–20), но многие люди уже дистанцировались от властей и даже вступили с ними в конфронтацию. Тем самым нарушается присущий Израилю со времени Моисея принцип теократии как соединения религии и общества. Само покаяние Иосии в народе часто воспринимается как формальное. Широко распространяются идеи идолопоклонников и пантеистов.

Главная причина и главный признак кризиса, по Аввакуму, в том, что «закон потерял силу». Люди стали сомневаться в его действенности и уже одно это опасно, ибо приводит к катастрофе. А раз в обществе нет справедливости и правильных социальных отношений, то возможно и худшее – социальная революция и развитие безбожия (обязательные следствия внутреннего кризиса).

И все же возможности преодоления внутреннего кризиса есть. Действия властей, в частности реформа Иосии, выглядят как насилие и именно так воспринимаются. Но они закономерны и необходимы, одобрены обществом в целом изначально. Все приняли «Бога», заповеди и закон Моисея, а они от Бога. «Неправедный суд» осуществляется, но религиозная этика сохранялась. Отвернулось от Бога меньшинство, но оно должно подчиняться большинству, ибо без Бога люди «как рыба в море», которую таскают удой (1: 14–15).

У Бога «чистые очи», он в принципе не принимает злодейства и притеснения, и это значит, что он не «безмолвствует». Люди, подобно Адаму, пожинают плоды своих собственных поступков. Считать иначе, значит – быть атеистом, безбожником.

Хотя для теократии характерно соединение религиозной и социальной жизни, в социальной жизни люди автономны. В этом плане Аввакум четко придерживается двух основных религиозных догматов, креационизма и провиденциализма, в соответствии с которыми Бог творит лишь физический мир, а в социальном «промышляет», т. е. «помогает» человеку решать различные проблемы. И люди должны сами навести порядок, Бог не должен быть «дворником» и убирать за человеком накопленный им «мусор». Фактически здесь проводится и идея самовоспитания человека – через базовую парадигму. Впоследствии, в христианстве, она будет развита в учении Августина о познании своей души через предстояние перед взыскующим взором Творца.

Именно «неправедный суд», т. е. нарушение внутренней социально-политической организации, приводит, по мнению пророка, к внешнеполитической катастрофе. А это связано с тем, что люди приняли на себя функции Бога, отвернулись от божественного закона в угоду человеческому. Этот «суд» не справедлив даже внутри себя, ибо воспитывает жестокость.

Первой фазой катастрофы, с его точки зрения, является культурная интервенция (I:5). Этот процесс общечеловеческий, иначе говоря, пророк видит, что складывается ситуация «между народов», т. е. происходит столпотворение культур. В этих условиях создается особая опасность именно для еврейской культуры, ибо она уникальна. Исхода этой ситуации два. Либо это ассимиляция евреев другими народами, хотя Аввакум и не верит в это, поскольку «еврей» – уникум и все равно «что-то» останется (Второз. 28 : 64–66), либо физическое истребление народа. Этого нельзя допустить! Спасти может только Бог, но при условии, что народ останется верным «закону», т. е. изначальной цивилизационной парадигме. Как ни парадоксально, но помочь может именно халдейская опасность. Этот народ как «бич божий», которым взмахнул Бог, может стать фактором объединения этноса.

Из сказанного логично вытекает представление пророка об особом характере «веры» и ее роли в полиэтничном и мультикультурном мире. Фактически Аввакум впервые поставил вопрос о «вавилонском» наступлении на культуру. «Вавилонизм», как культурное и языковое явление станет играть особую роль в период складывания крупнейших евразийских цивилизаций – «миров» (христианской, буддийской, восточноазиатской, мусульманской), когда смешение «языков» – культур («язычество») как своего рода информационный хаос станет сопутствовать этому процессу. Но Аввакум уже сейчас видит в «халдейской» культуре ее синтетический характер и понимает ее опасность для культуры еврейской. Обе культуры являются результатом синтеза различных культурных потоков, но пришли к этому результату по-разному. Если еврейская культура создаст достаточно стройное культурное «здание» (недаром еврейская парадигма станет одним из краеугольных камней других культур (христианской, мусульманской, европейской), то для вавилонского синтеза характерна эклектика, стремление создать ситуацию искусственной поликультурности. Как и римская культура, построенная на таком же алгоритме, вавилонская неизбежно сойдет со сцены мировой культуры. Но результатом ее существования станет исчезновение многих оригинальных культур.

Именно поэтому Аввакум считает, что сохранение своей «веры» есть единственно возможная форма сопротивления другой культуре. По сути, он создает на века вперед модельную ситуацию, где единственно возможным вариантом решения данной проблемы является опора на оригинальную и в то же время универсальную идею, к которой через «языческие» и «вавилонские» дебри так или иначе шли все народы метарегиона. Ситуация времени Аввакума чем-то напоминает ситуацию «рубежа эр». Но там Христос нашел решение