Три короны для Мертвой Киирис - Айя Субботина

— Это тяжело назвать просьбой, — согласился тенерожденный, а потом одним рывком заставил ее сесть. — Но если ты желаешь слушать байки, то тогда уж на моих условиях.

Он быстро расшнуровал ее корсет, потом недвусмысленно потянул за края блузки. Киирис помогла ему, вынув руки из рукавов. Когда на ней осталась лишь тонкий клочок ткани, прикрывающий грудь, Рунн вдруг перестал улыбаться. Его взгляд скользил по ее шее и груди, изредка недвусмысленно задевая пряжку ремня.

— Тебе определенно нравится то, что мои руки делают с твоим телом, — сказал он самоуверенно. Потом положил большие пальцы поверх сосков, поглаживая так, чтобы шершавая ткань плотно потирала затвердевшую плоть. — Одного не могу взять в толк: ты создана для секса, пташка, ты сама — чистая похоть, но при этом тебе удается оставаться дьявольски невинной. Это одна из твоих особенных сил? Внушать мужикам, что каждый раз с тобой он как первый?

— Я не могу ничего внушать, Рунн, и точно не способна заставить тебя думать что-то, чего ты сам не согласен придумать.

— Хочешь сказать, что трое здоровых половозрелых мужиков которую неделю носятся с тобой, как с драгоценностью, только потому, что им сами так хочется?

Она мягко пожала плечами, чувствуя едва ли не раздражения, что из-за болтовни его поглаживания сошли на нет. И тут же ее слуха коснулось мягкое позвякивание. Киирис напряглась, повертела головой.

— Успокойся, рас'маа'ра, это всего лишь знак нам, что вода готова и мы можем насладиться купанием. Здесь у них все так устроено, что в купальни вход с отдельной стороны, чтобы, пока служки таскают ведра, клиенты могли как следует разогреться.

Тенерожденый помог ей встать и снять сапоги. Свои снял сам. К ее обуви присоединились брюки и остатки одежды. Сам Рунн остался в штанах.

— Ну вот, пташка, теперь я точно знаю, что твоя настоящая красота скрывается под опереньем.

В попытках поддаться внезапному порыву стыдливости, Киирис попыталась прикрыться руками, но вместо этого Рунн накрепко прижал ее к себе, фактически лишив возможности двигаться.

— Нет, Киирис, только не со мной и не сейчас.

Наследник тени игриво прикусил ее за кончик носа, и в этой неожиданной, почти дружеской ласке она нашла свое спасение. В самом деле, к чему этот стыд и смущение, которое не даст ничего, кроме горького послевкусия, когда все, наконец, случится? Они нуждаются друг в друге без условий, без правил, обнаженные не только внешне, но и внутренне. Да, возможно, Рунн — распоследняя сволочь в империи и задумал погубить старшего брата, чтобы занять его место, но… разве в стенах этой комнаты это имеет хоть какое-то значение?

Вдвоем они зашли в арку, прикрытую расшитым пологом, за которой располагалась купальня. Конечно, все ее убранство не имело ничего общего с мраморными купальнями Замка туманов, но небольшая комнатушка оказалась чистой и облаченной в приятный полумрак, поддерживаемый парочкой толстых свечей в массивных держателях на стенах. Посреди стояла лохань — достаточно большая, чтобы без труда вместить двух человек. Рунн бережно опустил свою ношу в воду. Киирис зажмурилась от удовольствия, когда тепло просочилось буквально в каждую клеточку тела.

У Рунна было великолепное тело: сухое, поджарое, как у крепкого жеребца. И он нарочно, скинув штаны, не спешил забираться в лохань, давая ей возможность оценить его целиком. Когда взгляд Киирис опустился ниже, вслед за вензелями рунических орнаментов, которые обвивали живот и опускались к паху, она невольно задержала дыхание. У него был идеальный член: ровный, аккуратный, словно его форму долго и тщательно отливали в мастерской сами создатели.

— Мне нравится твой взгляд, — Рунн чуть склонил голову на бок, из взлохмаченный светлых волос показался кончик длинного, украшенного красной стальной бусиной уха. — Нравится, что мы убрали это дерьмо между нами и не будем разыгрывать стесняшку и насильника.

— Тебе бы язык укоротить за такие слова, наследник, — в шутку пожурила она.

Удивительно, как ему всегда удается разжечь в ней эту бесшабашную игривость? Как будто он один знает, где сосредоточены центры ее похоти. Любовь? Нет, определенно нет, но обжигающее желание и самые низменные инстинкты. И при этом — доверие, будто они старые друзья, между которыми давно нет неловкости.

Рунн забрался в лохань, отчего часть воды выплеснулась на пол. Ни слова ни говоря, Киирис придвинулась к нему, усаживаясь так, чтобы обнять его ногами. Он громко выругался, когда она как бы невзначай потерлась о его возбужденный член.

— Так откуда они? — Киирис потянулась за мочалкой, вылила на нее щедрую порцию пенного масла и принялась растирать кожу наследника едва ли не до красноты.

— Боги, девчонка, ты всерьез хочешь поговорить об этом сейчас? — Он откинулся на край лохани, попытался свалять дурака, но Киирис снова потерлась о его возбужденную плоть, и Рунн оказался способен лишь на очередную порцию ругани, на этот раз приправленную хриплым стоном.

— Я собираюсь услышать сказку, — передразнивая его в день их первой встречи, прошептала она, свободной рукой поглаживая твердые мышцы его живота. — И стоит ее придумать, если ты не знаешь ни одной.

— Вряд ли я способен соображать, когда все, о чем могу думать, сосредоточено между твоими восхитительными ножками. — Он все-таки выдавил улыбку, обнажил чуть более длинные и острые, чем у обычного человека, клыки. — Уверена, что это не может подождать?

— Уверена, что ты достаточно умел, чтобы контролировать себя, — продолжала дразнить она, опуская ладонь вниз по его животу. Когда пальцы сомкнулись на твердой плоти, Наследник тени прикрыл глаза и в его улыбке скользнул хищный сладострастный оскал. — Я жду, Рунн.

Он натянуто рассмеялся, перехватил ее руку и взгляд.

— Я делаю что-то не так? — Она намеренно игриво улыбнулась. После напряженного дня теплая вода и дурман благовоний расслабили ее, превратили мысли в вялый поток. Сейчас все то, что было сложным, превратилось в нестоящую внимания ерунду.

— О нет, пташка, я завелся от одних твоих пальцев. — Немного поколебавшись, он повел ее руку вниз и вверх, показал ритм. — Только делай это вот так, чтобы я не кончил слишком рано. Теперь, когда ты сдалась, это будет непростительной оплошностью.

Она снова погладила его, чувствуя, как влажная плоть в ее руках становится по настоящему каменной, как по выпуклым венам пульсирует кровь. Сейчас, в это мгновение, Наследник тени казался настоящей одой соблазну: разгоряченный, с влажными, прилипшими ко лбу волосами и тонкой свежей царапиной через щеку. И он целиком отдался ее власти, покорился, ничуть не смущаясь своей слабости.

— Я сделал рушти на спор, — сказал он и облизал губы. Потом снова запрокинул голову, застонал, когда ее пальцы сжались чуть сильнее. — Я тогда только собирал Воронов, носился по всей империи и находил самых отъявленных и беспринципных головорезов, которые отчаянно нуждались в деньгах и императорском помиловании. Была среди них одна зараза из-за моря. Черная, как грех, и такая же похотливая. Кажется, она сосала лучше всех женщин, которые у меня были.