Жена без срока годности - Ольга Горышина

четырнадцатилетнюю собаку от рака, когда ветеринар говорит — усыпи, не мучай ни себя, ни ее, но если лабрадор — единственная радость моего муженька, что прикажешь делать?

— Вот ты Джека спросила про усыновление больного ребенка? Что он тебе на это сказал? — обхватила я себя одеялом, чувствую со сна во всем теле смертельный холод.

— Мне без разницы, что он скажет. Это мне нужен этот ребенок, понимаешь? Да ничерта ты не понимаешь, ты постоянно озабочена тем, чтобы всем вокруг хорошо было. Всем, кроме тебя самой!

— Романна, ты вообще, о чем говоришь?

— О тебе, дорогая, о тебе!

— Я про эту Машу! Ты говоришь о ребенке, который может остаться прикованным к постели на всю жизнь.

— Я говорю о ребенке, которого обрекли на то, чтобы пролежать овощем всю жизнь. А я, знаешь ли, немного разбираюсь в спортивной медицине. Я знаю, как работать с мышцами… Но что тебе объяснять! Ты же у нас пессимистка!

— Я реалистка, Рома, реалистка!

— Нет, ты такая, какая ты есть! А я должна сделать в жизни хоть что-то достойное, понимаешь? Мне полтинник, знаешь, что это такое? Это, твою мать, ты почти старуха, а для чего жила — непонятно!

— Почитай отзывы на своей странице…

— Да, кому-то помогла жопу согнать! Тоже мне достижение! Давай, привози мне девочку, я ее на ноги поставлю — вот увидишь. Ну чего молчишь? Если бы я могла взять ее сама, то не просила бы тебя об услуге.

— И как ты это себе представляешь? — почти что завелась я.

— Я тебе уже вчера сказала, как! Ты мне не доверяешь? Ты меня полжизни знаешь! Я не повешу на тебя больного ребенка. Я ее у тебя прямо в аэропорту заберу.

— Романна, это крест на всю жизнь! У тебя денег не хватит…

— У меня всего хватит… Я оплачу все медицинские счета. Марина, ты мне не доверяешь, ну скажи уже наконец!

— Если бы я не знала, что ты никогда не пьешь, то подумала б, что ты нажралась. Рома, это больной ребенок…

— Он кому-нибудь нужен? Ну? Никому… А мне Бентли не нужен, я лучше на эти деньги дам шанс маленькому человечку. Марина, ну не нужно мне столько денег. Они свалились на меня для благого дела…

— Ты их заработала…

Романна с третьим мужем занималась ремонтом домов. Их компания покупала развалюхи, подмазывала тут и там, поправляла крышу и перепродавала. По чистой случайности перед самым скачком цен на недвижимость, они взяли огромный кредит, чтобы купить в два раза больше домов, чем обычно покупали в год, и… Реально озолотились, даже расплатившись с банком. При разводе ее муж честно поделил все доходы фирмы. Наверное, побоялся судиться с Романной… И я его понимаю.

— Но не потратила, — продолжала она давить на меня через океан. — И теперь у меня есть возможность попытаться вылечить ребенка.

— А если не удастся? Не будь беспочвенной оптимисткой, пожалуйста.

— А об этом я подумаю, когда не удастся. Да хоть в церковь пойду, помогут… А сейчас помоги мне ты. Займись этим прямо сегодня. Я оплачу все расходы. Привези мне ребенка. Скажи, что это срочно. Они же не звери, должны понимать, что лечение нужно начать, как можно быстрее. Подключай своего Андрея — пусть должок отрабатывает. — Какой?

— А у него их много. С какого начнем? — в голос Романны вернулся привычный сарказм. — Марина, ну от твоего брака с этим идиотом должен быть хоть какой-то прок. Алекс — это вообще случайность, генный сбой, и слава богу… Марина, хватит там молчать.

А я не молчала, я куталась в одеяло, не в силах согреться.

— Рома, ты хочешь, чтобы я всю жизнь чувствовала себя виноватой…

— Ты будешь чувствовать себя виноватой, если пройдешь мимо. Мимо этих детей. И мимо меня. Я ее вытащу, я знаю.

— Рома, можно я тебя с врачом свяжу, который обследование делал?

— Нет. Ты понимаешь, что ты обманываешь государство? Тебе лишние свидетели нужны? К тому же, врачи, которые говорят, что ребенок помрет, меня не интересуют.

— А если врач прав?

— А если нет? Вся жизнь состоит из “если”. Вопрос лишь в том, чью сторону ты принимаешь: добра или зла?

— Здравого смысла.

— Выходит, что зла. Марина, сделай это для меня. Иначе мне придется искать кого-то на стороне и платить им за ребенка.

— И как ты это себе представляешь?

— Еще не знаю. Мир не без добрых людей. Не все такие, как ты.

— Рома, я пытаюсь быть реалисткой.

— Нет, ты пытаешься жить без проблем. А это скучно. Скучно жить в гетто с уборщицей, кухаркой, личным шофером и вечным страхом, что кто-то потребует от тебя ответ за твой успех. А твой Сунил хочет тебя в это затянуть. В эту жизнь. Элис у него была таким вот маленьким неудобством в жизни.

— Романна, я знаю, что Сунил тебе не нравится, но хватит наговаривать на человека! Неужели не понимаешь, что мне неприятно это слышать?

— Живи на облачке. Вот увидишь, ему снова надоест жить для кого-то, и он снова сбежит. Он приспособленец. Он на тебе женился из-за скуки.

— Рома, хватит! Ты сама разводилась три раза, и знаешь, что причин для развода — уйма.

— Но не в вашем случае — ему надоело напрягаться. Он захотел комфорта.

— В пятьдесят лет он это действительно заслужил.

— За счет дочери, да? И твоих нервов, тоже да? И ты снова пускаешь его в свою жизнь, чтобы он на них играл. Не понимаешь, что ли, простой вещи — ну притащишь ты его обратно в Долину, он станет обвинять тебя в том, что ты не поехала к нему в Индию. Будет, вот увидишь…

— Пессимистка?

— Оптимистка, Марина. Реалистка во мне говорит, что он снова сбежит, а ты снова будешь плакать и искать, что ты сделала не так. Ты и на смертном одре не поймешь, что мужики козлы не потому что ты в этом виновата, а потому что они такие, какие они есть. Ты привезешь мне Машеньку?

Я аж на подушки рухнула от такого резкого перехода, закрыла глаза и не открыла рта.

— Марина, ты меня слышишь?

— Рома, ты меня не слышишь. Это сумасшествие.

— Сумасшествие было тащиться в Россию, встречаться с Андреем, давить на его совесть — вот это было сумасшествием. Но раз ты уже приперлась туда, то сделай доброе дело — ну хоть не зря съездила.

— Давай я тебе дам телефон Андрея и сама с ним говори. Давай?

Повисла пауза — за ней, наверное, должны были