Полуночная принцесса - Джо Гудмэн

– О нет, – выдавил он, прижавшись губами к ее уху, – твое пассивное согласие меня не устраивает.

Он снял с Дженни платье и сорочку, высвободив ей руки. Эти руки тут же взлетели кверху и обняли его, подчиняясь собственному порыву. Кристиан медленно, торжествующе усмехнулся и поцеловал ее в закрытые веки.

– Я не хочу… – тихо проговорила Дженни. Почувствовал ли он соленые слезы, скопившиеся под ее ресницами? – Но мне надо… надо…

– Знаю, – сказал он уже нежнее.

Кристиан понимал смущение Дженни лучше ее самой. Хотя в голове ее уже стало проясняться, но тело еще находилось во власти порошка Амалии. Кристиану хотелось, чтобы и у него был такой же хороший предлог для владевшего им желания. Его единственным оправданием служило то, что прикасаться к Дженни Холланд уже само по себе было пагубной привычкой, от которой трудно избавиться.

– Разреши, я помогу тебе, Дженни. Я могу избавить тебя от этого жара.

Она не ослышалась? Он что, в самом деле просит у нее разрешения? Всего несколько мгновений назад он собирался ее изнасиловать, с гневом отвергая все ее возражения, а теперь, похоже, хочет ее согласия. Дженни знала свой ответ. Он все-таки выполнил обещание, которое дал ей неделю назад: заставил ее хотеть его.

Она обхватила его ладонями за шею, запустила пальцы в его волосы и, прижавшись крепче, прошептала лишь одно слово:

– Пожалуйста!

Губы Дженни были так чувствительны к его прикосновениям, что, когда язык Кристиана провел влажную линию по ее верхней губе, она чуть не взорвалась от сильного ощущения. Чем нежнее он был, тем хуже ей становилось. Тот жар, который он обещал снять, разгорался все больше. Только когда давление его губ и рук делалось сильнее, она еще могла терпеть его ласки.

С готовностью раскрыв губы навстречу его страстному до боли поцелую, она ответила на него с такой же жадностью. Губы Кристиана быстро двигались по ее лицу, она чувствовала его прикосновения на висках, глазах, переносице. Ее ресницы трепетали под его губами, а ногти оставляли маленькие полукруглые следы на его предплечьях. Он прижимался губами к ее щекам, подбородку, нежному чувствительному участку под ухом, а когда вернулся к губам, рот ее был открыт, а язык искал ответной ласки. Их поцелуй уже не был испытующим. Это был неистовый взрыв чувственности.

Но одних губ и языка было недостаточно, чтобы выразить их разгоравшееся желание. Кристиан ласкал Дженни всем телом и со всей страстью. Он гладил ее нежную кожу, лаская чувствительную внутреннюю сторону ее руки от локтя до плеча. Его ладони упивались пышными формами ее грудей, узкой изящной талией, ровной плоскостью ее живота. Его ноги изучали линии ее ног, а ступни терлись об ее икры.

Ладони Дженни летали по рукам Кристиана, трогали его бедра, его ягодицы. Ее колено оказалось смелее, оно втерлось у него меж ног, и теперь она могла прижаться к нему. У нее перехватило дыхание, когда он обхватил ее талию и положил ее руку туда, где сливались их бедра. Он попросил, чтобы она его потрогала. Она выполнила просьбу.

Твердый плоский живот Кристиана напрягся, когда пальцы Дженни принялись исследовать длину его возбуждения. Ее движения были неопытными, осторожными и все же бесконечно волнующими. В считанные секунды он понял, что если сейчас не остановит ее, то не сможет владеть собой. Он отвел руку Дженни, поднес ее запястье к своим губам и поцеловал в нежно пульсирующие голубые вены. Тихий хныкающий звук, исторгшийся из ее горла, воспламенил кровь Кристиана. Прохрипев ее имя, он впился в ее губы своими жадными губами и начал ласкать ее так же сокровенно, как только что ласкала его она. Его пальцы углублялись и поглаживали, подготавливая ее. Она была горячей, теперь стала влажной.

– Открой глаза, Дженни, – сказал он.

Дженни повиновалась. То самоотречение, которое было написано на лице Кристиана, было до странности красивым. От одного взгляда на него она стала еще чувствительней к его ласкам. Теперь дыхание ее было неровным. Она как будто втягивала воздух маленькими порциями с незнакомым свистящим звуком.

– Скажи мое имя, – сипло проговорил он, – я хочу услышать его от тебя.

– Кристиан.

– О Господи!

Он сел между раздвинутыми ногами Дженни и просунул руки ей под ягодицы. Она напряженно выгнула спину, пытаясь уйти от неизбежного, но он чувствовал отчаянное желание ее тела.

– Не смотри в зеркало! Смотри на меня! Оставайся со мной, Дженни.

С этими словами он направил себя в нее.

Это осторожное проникновение чуть не лишило Кристиана последнего самообладания. Она была так узка, так упруга! И еще там было препятствие. До этой минуты Кристиан еще мог отвергать мысль о том, что Дженни девственна. Теперь, столкнувшись с очевидным, он уже знал, что это так. Но вот она впустила его в себя, это уже стало не так. Он был ее, наполняя ее своей твердой, раздувшейся мужественностью. А она была его, принимая и охватывая его так удачно, как будто они были созданы друг для друга.

Дженни чувствовала, как растягивается ее тело, чтобы вместить в себя Кристиана. Сначала было больно, но боль прошла, а потом и забылась. Вернулось сильное желание, жажда чего-то выходящего за рамки ее жизненного опыта, но уже почти досягаемого.

Вцепившись в плечи Кристиана, Дженни закусила губу.

– Жар, – прошептала она, – я все еще…

– Знаю, – сказал он, проводя губами по ее губам, – подожди немного. Пока не двигайся.

Если не считать ритмичные сжатия, которые она не могла сдержать, Дженни застыла в неподвижности. Эту просьбу Кристиана было труднее всего исполнить. Горячие волны шквалом прокатывались по ее телу, и ей хотелось плыть по морю своих ощущений, двигаясь в ритме с волнами и с Кристианом. Да, он наполнил ее, но этого было мало. По мелким капелькам пота, проступившим на лбу Кристиана, по его плотно сжатым губам, по темным влажным зрачкам, которые обычно были такими непроницаемо-холодными, Дженни поняла, что ему тоже нелегко. Он, как и она, хотел чего-то большего, и скоро они получат желаемое.

– Дженни, – прохрипел он голосом человека, одержимого страшными силами, – я не могу сдерживаться… Я хотел, чтобы ты подготовилась… но больше не могу ждать.

Дженни тоже не могла больше ждать. Когда бедра Кристиана прижались к ее бедрам, она отдалась во власть того ритма, которому он учил ее тело. Она выгибалась, поднимаясь навстречу его толчкам и вместе с ним подаваясь назад. Их соитие было грубым, неистово-жадным. Она шарила пальцами по одеялам, ища, за что ухватиться, и в конце концов забросила руки за голову, вцепившись в медные перекладины кровати. Ее поза была так откровенна, так чувственно-беспомощна, что Кристиан был буквально сражен.

Дженни уже начинала думать, что Кристиан обманул ее. Он обещал избавить ее от жара, но пламя у нее внутри разгоралось все сильнее и сильнее. Там, где сливались их тела, жгло просто невыносимо. Но постепенно Дженни осознала перемены. Она почувствовала, как поднимается выше – туда, где хорошо и где гаснут все пожары. Кристиан уносил ее в этот головокружительный полет, и она послушно неслась за ним. Оказавшись наконец на самой вершине, Дженни не пожалела об этом путешествии.