Кровь, слава и любовь - Жюльетта Бенцони

В тот вечер в Зимнем дворце давали бал, на который была приглашена вся столичная аристократия. Ждали и принцессу Матильду, всего несколько дней назад прибывшую в северную столицу. Но Демидов появился один…

– Ваше Величество соизволит извинить княгиню? – спросил он царя, низко кланяясь. – Она занемогла и должна оставаться в постели.

В ту же минуту, услышав ропот за спиной, он обернулся и вспыхнул от гнева. Вошла Матильда. Бледная, осыпанная сверкающими бриллиантами, принцесса шла вперед, к трону. На ней было роскошное атласное платье, но знаменитые своей ослепительной красотой плечи почему-то прикрывал широкий шарф из того же атласа. Увидев ее, собравшиеся расступились, давая ей проход и удивляясь тому, как она сегодня печальна.

Демидов хотел было броситься к ней, но короткое замечание царя будто пригвоздило его к месту.

– Мадам, – сказал Николай I, – вы нынче так бледны… Мне сообщили, что вы болеете…

Вместо ответа Матильда упала в ноги царю со стоном:

– Ваше Величество! Защитите меня!

Она сбросила шарф, скрывавший ее плечи. Собравшиеся гости ахнули. Нежная кожа принцессы была исполосована длинными распухшими шрамами – следами варварского обращения с ней мужа. Гневный шепот пронесся по залу. Царь остановил досужие разговоры мановением руки, поднял княгиню Сан-Донато с колен и произнес, испепеляя князя взглядом:

– Отправляйтесь в покои императрицы, принцесса. Там вам окажут помощь. А что до вас, сударь, с вами мы разберемся тотчас же!

Демидов клялся исправиться, он обещал сделать все возможное, чтобы Матильда была счастлива. Он даже плакал и умолял самого государя выступить перед его возлюбленной супругой просителем, лишь бы она отказалась от развода. Оказавшись, вероятно, слишком чувствительной к последнему приливу нежности со стороны мужа, Матильда согласилась вернуться и попробовать продолжить супружескую жизнь, ставшую для нее последнее время совершенно невыносимой. Чета Демидовых отправилась назад, во Флоренцию. Именно там в этой истории суждено было поставить точку.

Обремененный кучей долгов, неисправимый Жером в очередной раз явился к дочери. Требовалась огромная сумма, а у нее оказалась только половина. Речь шла о карточном долге, который следовало выплатить полностью и как можно скорее.

– Если ты мне сейчас не поможешь, мне останется только покончить с собой! – слезливо тянул старый комедиант.

Поверив в угрозу, расстроенная Матильда пошла к мужу просить денег для отца.

Никогда не смогла она забыть ту унизительную сцену, которая последовала за ее просьбой. Демидов согласился дать ей нужную сумму только в том случае, если она встанет на колени. А когда она сделала и это, он созвал всех слуг и громко сказал, тыча в княгиню пальцем:

– Вот, смотрите, перед вами – племянница Наполеона! Она валяется у меня в ногах ради того, чтобы я подал на бедность ее папаше!

Побагровев от стыда, Матильда разразилась рыданиями. Слуги один за другим молча вышли из комнаты. Осталась единственная горничная, которая подошла к молодой женщине и, помогая ей подняться, сказала:

– Пойдемте, мадам… Бывают люди с каменными сердцами, у них ничего не допросишься…

Жером получил свои деньги, но несколько дней спустя Демидов, снова напившись до потери сознания, дал жене пощечину на глазах десятков людей, в самом разгаре бала. На этот раз терпение Матильды лопнуло. Не слушая никаких резонов, она быстро собралась и на следующее же утро отправилась одна в Санкт-Петербург, чтобы попросить у царя разрешения на развод с постылым мужем.

Николай, использовав свое право государя, сам приказал развести супругов. Матильде было позволено поселиться в Париже. Анатолию было официально запрещено появляться там даже ненадолго. Кроме того, он должен был выплачивать Матильде пожизненную ренту в размере двухсот тысяч франков. Достался долгожданный кусок и Жерому – рента в сорок тысяч.

Став свободной, Матильда поселилась во Франции и принялась помогать своему кузену Луи-Наполеону, в которого была влюблена, когда ей еще было шестнадцать лет. Она даже чуть не вышла за него замуж. Ее салон на улице Курсель и замок в Сен-Гратьене стали местом встреч для представителей как парижского, так и международного высшего общества. Здесь часто собирались артисты, художники, музыканты… С этих пор и вплоть до самой своей смерти в 1904 году Матильда жила так, как она всегда мечтала: одна, не испытывая ни пламенной любви, ни тяжких страданий.

Демидов провел остаток жизни, скитаясь по разным странам и нигде подолгу не задерживаясь. Умер он в 1870 году… в Париже, куда смог наконец вернуться из-за начавшейся войны.

Быть внуком Фредегонды, внучатым племянником Брунгильды и суметь остаться в памяти потомства под именем «славного короля Дагоберта», если посмотреть с исторической точки зрения, – это ведь настоящий подвиг. Однако Дагоберт, чье имя в переводе означает «сияющий, как солнечный день», носил такое прозвище по праву, потому что и на самом деле, вопреки известной присказке о детях известных людей, был самым великим и самым просвещенным из королей династии Меровингов.

Но весной 616 года Дагоберт не задумывался ни о своих знаменитых предках, ни о том, каким прозвищем наградят его потомки. Он был целиком поглощен радостью, совершенно естественной для пятнадцатилетнего парнишки, который начинает жить собственной жизнью и летать на собственных крыльях. Окруженный многочисленной свитой, состоящей из самых крупных его вассалов и состоящих у него на службе солдат, он ехал верхом по дороге на Мец, чтобы принять там на себя управление Австразией. Это было неспокойное германское государство, которое железной рукой его милостивого отца Хлотаря II два года назад было присоединено к его родной Нейстрии. Впервые со времен Хлодвига осуществилось объединение Галлии.

Совершенно очевидно, это назначение было связано с насильственной смертью королевы Австразии, старой Брунгильды, которую ее родной племянничек Хлотарь, сводя с ней счеты, приказал привязать к хвосту дикой лошади и таскать так, пока она не умрет. Три дня до казни велось дознание. А дознания в те древние и простые времена велись одинаково – с помощью палача. И важен был, естественно, не процесс, а результат. Цель оправдывала средства.

Дагоберт не испытывал безумной привязанности к отцу. Хлотарь вообще не умел, да и не желал вызывать к себе любовь. Самому Дагоберту, который все же был ему родным сыном, только совсем недавно удалось завоевать его расположение после того, как в течение нескольких месяцев юноша находился в смертельной опасности. Дагоберт поставил в весьма затруднительное положение своего наставника, герцога Аквитанского Садрагезиля. Герцог, который был любимцем Хлотаря, не преминул отомстить, выставив мальчика в невыгодном свете в глазах короля. Юный Дагоберт, обладавший незаурядным чувством юмора, разумеется, в духе того грубого времени, во время одного из пиров загнал своего воспитателя в угол и под корень обрезал его знаменитые длинные усы, которые были предметом гордости и славы для всякого вождя франков, достойного этого титула.