Адептка второго плана - Надежда Николаевна Мамаева

беседой, не ответили. То ли сделали вид, что так поглощены разговором, то ли и вправду не заметили. В любом случае меня это устраивало.

Дотронулась запястьем с академическим браслетом до столешницы, и передо мной появилась тарелка с тушеными овощами, в которых на этот раз были даже не эпизодические следы рыбы. А целый хвостик. Кажется, от леща. Ну и то хлеб. Хоть и без него: ломтя от ковриги так и не появилось. Зато чашка с горячим ароматным чаем наличествовала.

Я взялась за ложку и начала споро орудовать ею, когда до моих ушей донеслись обрывки фраз адепток:

– …ну, принц, конечно, мечта, но это нереально, – говорила девица с каштановыми волосами, смачно откусывая от явно пронесенного с собой в сумке пирожка. – А вот Риквар Хант…

– Тф, Хант! Да он подружек меняет чаще, чем иная леди носовые платки. А сколько девиц его пытались заманить, чтоб он их скомпрометировал… Так этот ушлый дракон ни на одну провокацию не поддался. Верткий, точно угорь, – возразила вторая, блондинка, которая явно не просто следила за своей фигурой, а шпионила за ней по всем правилам контрразведки: когда взгляд влево, взгляд вправо – приговор к вечерней тренировке, а понюхать пироженку – и вовсе диверсия с приговором на пожизненное безбисквитье. – Нужно искать кого попроще. Благо, пока учишься в академии, выбор велик. Взять того же лорда Нидоуза. Говорят, у него состояние огромное. И связи при дворе. Опять же обласкан владыкой. Отличная партия.

Мое сердце замерло, а кусок морковки застрял в горле. Да судьба что, издевается! Мало мне того, что инистый засел у меня в голове. Так он еще и в разговорах преследует!

Не подавая виду, я продолжила жевать, уже прислушиваясь помимо собственной воли.

– Да он же страшный… – возразила первая, та самая пирожковая жрица. Она как раз сейчас разделывалась с одной пышкой и потянулась в сумку за другой. И, достав сдобу, продолжила: – Этот шрам, хромота. Наверняка у него под одеждой и вовсе ужас что скрывается! К такому прикоснуться-то будет противно.

– Тиль, так в этом и плюс! – с умным видом вставила третья, темноволосая. – За ним, покалеченным, не носятся толпы, он не избалован женским вниманием, и поймать его в брачные силки будет куда проще. А что до увечий… Муж должен жену содержать. А ублажать может и кто другой.

– Именно! – захихикала блондинка. – К тому же с ним можно так за собой не следить. Все равно для него красавицей будешь. А иные аристократы порой выбирают леди, как кобылу: чтобы была здорова, с родословной и красива. Ни лишней морщинки чтоб, ни жиринки… Так что вы, как хотите, а Нидоуз мой, – закончила эта адептка тоном профессиональной охотницы на мужей.

Как же захотелось стукнуть эту браконьершу, чтобы и не думала совать нос в мои инистые угодья. Но я лишь сильнее сжала ложку в руке.

Меня бесило то, как они говорили о Дире. О его деньгах. О его положении. Словно он сам был обременительным довеском к ним. А они, такие непритязательные, оказывали ему своим вниманием услугу.

Да уж… Если мои одногруппники искренне восхищались подвигами лорда Нидоуза, видели в нем героя, то эти стервятницы…

«А ведь Дир обо всем этом прекрасно знает», – вдруг поняла я, вспомнив его вопрос на кухне о том, кого я в нем вижу…

Перед глазами встало его лицо. Напряженное, обрамленное ранней сединой от пережитого и тем шрамом, который был для одних всего лишь уродливым изъяном, для других – отметиной доблести, а для меня… Для меня это была часть его. Неотделимая.

Гнев заклокотал внутри. Так громко, что я не сразу услышала, как эта троица гадюк обратила свое внимание и на меня.

– Кстати, о жире и талии… Для кого-то, похоже, нет никакой надобности следить за собой. С такими-то габаритами и аппетитом все равно никаких шансов, – процедила блондинка и посмотрела на мою пустую тарелку.

– Вот-вот, – поддержала ее жрица, потянувшись за очередным пирожком. – Глядя на некоторых, можно подумать, что в столице голод…

– А глядя на то, как исчезают в ком-то пирожки, я даже точно знаю, по чьей он вине, – не осталась я в долгу и скрестила под столом пальцы. Ну же, давай. Сорвись!

И шатенка не подвела. Завелась с пол-оборота:

– Что ты сказала?! – угрожающе протянула она.

– Правду, – я пожала плечами. – Кстати, раз ты такая ненасытная, могу дать леща… Говорят, иногда именно он порой необходим для счастья… – и с этими словами протянула девице свою тарелку, на которой как раз остался нетронутый (оставила самое вкусное напоследок) копченый рыбий хвостик.

У адептки дернулся глаз. А у ее подружек – уголки губ в сдерживаемых усмешках.

– Да ты знаешь, кто я? – начала было оскорбленная в лучших гастрономических чувствах магичка.

Я приподняла бровь:

– Ты? Судя по всему, не очень богатая девица, раз сидишь в зале для бесплатников. К тому же без особых талантов, поскольку надеешься получить в стенах академии не образование, а мужа. Не особо симпатичная – это уже сугубо на мой вкус. И да, трусоватая. Иначе бы уже вызвала меня за оскорбление на дуэль или хотя бы швырнула пульсаром.

– Боевая магия под запретом, – презрительно отчеканила адептка.

– Для тех, кто ни на что не способен, это отличное прикрытие, – хмыкнула я и…

Получила срыв на бис. Уже с магической составляющей. Успела пригнуться раньше, чем Вильда из сумки рявкнула: «Ложись». Пламя пронеслось над головой, опалив макушку, и врезалось в колонну, что была позади меня, оставив на той пятно сажи.

Я успела разогнуться, оглянуться, оценить след на белом мраморе и даже саркастически протянуть: «И это все?» – когда рядом с нами возник незнакомый мне преподаватель, который не придумал ничего лучше, чем отправить и меня, и шатенку к ректору. А заодно и ее подружек – как свидетельниц.

Глава академии, перед чьими очами я предстала, нервно дернул глазом и протянул:

– Бросвир?! Что опять?

– В оправдание могу сказать, что магию не применяла, законов не нарушала, с крыш не прыгала, демонов не убивала, с ума не сходила и чтила имперский уголовный кодекс.

Пока я все это перечисляла, у моих бывших соседок по столу все больше вытягивались лица.

– Тогда могу я поинтересоваться причиной конфликта? – меж тем обманчиво мягко произнес ректор.

– Несоответствие внешности содержанию, – с охотой пояснила я. – Атаковавшей меня адептке не понравилась моя внешность. Мне – ее содержание. Но леди, видимо, никогда не сталкивалась с конструктивной критикой, поэтому пожелала стереть рецензента в моем лице с этого света.

– И