Японцы - Хасэгава Мамору

7 декабря 1941 года удар по главным военным базам США и Великобритании в Тихоокеанском регионе. В гавани Пёрл-Харбор на гавайском острове Оаху было уничтожено восемь линкоров, шесть крейсеров, один эсминец и около трехсот самолетов. Прочие удары были не менее сокрушительными. 2 января 1942 года японские войска захватили филиппинскую столицу Манилу, а в феврале того же года – Сингапур, нефтеносную Суматру и остров Бали, превратившийся в крупную авиационную базу. Масштабные успехи были достигнуты с минимальными потерями. Впору было поверить, что японцам помогают Аматэрасу и другие боги. Собственно, все в это и верили. Боевой дух японской нации был крепок, как никогда, перед лицом побед отступали и былые невзгоды, и лишения, вызванные войной, но…

Но 15 августа 1945 года император Хирохито обратился к нации по радио и объявил о капитуляции Японии, которая была официально оформлена актом, подписанным 2 сентября на борту американского линкора «Миссури», находившегося в Токийском заливе. Капитуляции предшествовала атомная бомбардировка городов Хиросима (6 августа 1945 года) и Нагасаки (8 августа 1945 года). А 9 августа, выполняя свои союзнические обязательства, войну Японии объявил Советский Союз…

Это была преамбула, а теперь давайте обратимся к отрывку из «Опоздавшей молодежи» Оэ Кэндзабуро (речь идет о молодежи, опоздавшей на войну), в котором автор передает чувства своего героя-шестиклассника, вызванные известием о капитуляции Японии:

«Проиграли войну – вранье! Директор и учительница с ума посходили. Его величество император выступил по радио – вранье, вранье все это. Я иду, всхлипывая, по утопающей в солнце спортивной площадке. Я ощущаю себя одиноким, по-настоящему одиноким. И это ощущение возникает не потому, что я один на залитой солнцем спортивной площадке – мне представляется, что я в полном одиночестве глубокой ночью бреду по огромной, бескрайней пустыне: эту страшную картину я часто вижу во сне, и это все – сон. Вранье все это… Проиграли войну – вранье, вранье все это. Его величество император выступил по радио – вранье! А если это правда, что станет с теми, кто погиб на войне? Что станет с теми, кто умер в тылу? Ведь тогда мой отец сгниет, как труп обыкновенного червяка или собаки, и его душа уже не будет жить вечно. И я тоже не смогу умереть за Его величество императора и подохну как собака. Мне страшно, мне тошно, тошно, тошно. Пусть говорят, что мы проиграли войну. Даже если это правда, наверно, найдутся люди, которые не согласятся с этим и будут сражаться до конца. И я буду одним из тех, кто вместе с этими храбрецами не признает, что война проиграна. Я не верю, что война проиграна, не признаю, что война проиграна. Я буду жить так, точно ничего не случилось и война продолжается».

На деле жить так, точно ничего не случилось, было невозможно. Поражение в войне привело к крушению традиционного мировоззрения японцев, привыкших к мысли о собственной исключительности, которую обеспечивало им божественное происхождение их самих и правящего императорского дома.

1 января 1946 года император Хирохито под нажимом американских оккупационных властей издал Императорский рескрипт об устроении новой Японии и Императорский рескрипт о восстановлении нации. На западе два этих документа принято называть «Декларацией о человеческой природе», на том основании, что якобы в них император отрекся от своего божественного происхождения. Соответствующая фраза переводится на западные языки примерно с таким смыслом: «связь между нами и нашим народом основана на взаимном доверии и привязанности, она не зависит от мифов и не определяется ложным представлением о божественной природе императора».

На самом деле ничего подобного в рескриптах не говорится. Да, американцы требовали от императора Хирохито отречения от божественной природы, а следующим шагом, по расчетам наиболее радикальных американских политиков, должно было стать отречение императора от престола и превращение Японии в республику. Но те, кто составлял текст рескриптов, сумели сделать это таким образом, чтобы перевод устроил американцев, а оригинал при этом не сказался на почтении японцев к императорскому дому. Да здравствуют иероглифы, смысл которых глубок и неоднозначен, а комбинации их порой настолько сложны для понимания, что нуждаются в толковании!

Императорский дом спас японцев, оставаясь для них олицетворением старинных традиций и японского духа, а японцы спасли императорский дом, потому что их преданность тэнно в конечном итоге заставила американцев отказаться от идеи превращения Японии в республику.

Императорский дом устоял, но многие понятия, составлявшие основу японского менталитета, были нивелированы. «Заморские варвары», оккупировавшие Японию, постоянно и повсеместно демонстрировали японцам свое превосходство, которое невозможно было оспорить, ведь победители всегда превосходят побежденных хотя бы по силе. Оккупационные власти развернули реформы, направленные на ликвидацию авторитаризма во всех сферах общественной жизни и насаждение в японском обществе элементов американской культуры. Могли ли японцы в 1940 или 1941 году представить возможность чего-то подобного? Японское общество оказалось на краю пропасти, на грани нравственной дезориентации и потери национального самосознания. Дух Ямато был объявлен «милитаристским», благородные самураи стали объектом карикатур в американской прессе, а великие традиции старины оккупанты называли «дикарскими пережитками».

Настала пора ознакомиться с отрывком из «Золотого храма» Юкио Мисимы, который за рубежом считается самым популярным произведением японской литературы. Речь идет о 15 августа 1945 года, когда император Хирохито объявил по радио о капитуляции Японии во Второй мировой войне.

«В тот вечер перед отходом ко сну мы долго читали сутры, молясь за здравие императора и за упокой душ погибших на войне. Все военные годы священникам различных сект и религий предписывалось проводить службы в обычных одеяниях, но сегодня Учитель обрядился в алую рясу, которая столько лет пролежала без применения… После молитв преподобный Досэн собрал всех нас у себя в кабинете и прочел лекцию.

Темой ему послужил коан[249] “Нансэн убивает котенка” из четырнадцатой главы катехизиса “Мумонкан”. Этот коан (встречающийся и в “Хэкиганроку”[250]: глава 63-я “Нансэн убивает котенка” и глава 64-я “Дзёсю возлагает на голову сандалию”) издавна считается одним из труднейших.

В эпоху Тан на горе Наньчуань жил знаменитый праведник Пуюаньчаньси, которого по имени горы прозвали Наньчуань (в японском чтении Нансэн). Однажды, когда все монахи обители косили траву, в мирном храмовом саду невесть откуда появился крошечный котенок. Удивленные монахи долго гонялись за пушистым зверьком и в конце концов поймали его. Разгорелся спор между послушниками Восточной и Западной келий – и те и другие хотели взять котенка себе. Увидев это, святой Нансэн схватил зверька и, приставив ему к горлу серп, сказал: “Если кто-нибудь сумеет разъяснить смысл этого жеста, котенок останется жить. Не сумеете – умрет”. Монахи молчали, и тогда Нансэн отсек котенку голову и отшвырнул