Карты миров. Дети Соловорана - Елена Витальевна Пономарева

примите ли вы нас в свою команду, когда мы станем свободными?»

Мы все хором, в один голос ответили: «Да». И каждый был готов в этот момент отдать жизнь за двух сирот. Идти за ними на край света. Словно теперь она стала нашей путеводной звездой. Потеряв которую, мы и вправду сбились с пути. Она тем временем продолжала:

«Мы дошли до того, что должно было быть третьим коридором, когда увидели ее. Она извивалась, складываясь в кольца и распрямлялась. Кожа ее горела ровным светом, выделяя чешую. Казалось, она наполовину соткана из лучей, что освещали коридор. Мы назвали ее змеей. Но конечно она таковой не была. Рийто спросил меня тихонько:

– Опасная?

– Для живых – да.

– Насколько?

– Смертельно.

– Как избежать?

– Ментальный контроль. Или замедление сердечного ритма.

– Я могу только не дышать пару минут. Замедлять не могу.

Мы шли, а я только старалась держать мысленный блок. Мы проходили мимо ее могучего тела, метров в пятьдесят длиной. Посыл с моей стороны был очень мощным. Это здорово выматывало.

На каждый шаг приходились какие-то старые бумаги, непонятный мусор, похожий на истлевшие листья. Наши шаги раздавались почти капелью в пустынном коридоре. Несмотря на это, мы чувствовали себя почти тенью – чудилось, что если глубоко вдохнешь, то случиться непоправимое.

Почти миновав небесную тварь, мы юркнули на лестничную клетку. Свет в коридоре за нами погас. И вдруг я споткнулась. Глупо, да? Тут же блок спал, и змея нас почуяла. Она сделала резкий поворот. Я почти увидела, как ее голова несется в нашу сторону, встретив по дороге собственный хвост, летящий в обратном направлении. Мы летели вниз по ступенькам, пока не спустились на следующий уровень.

Здесь бродили мертвые. Их тени выглядывали из келий. И каждая хотела рассказать мне свою историю. Я слышала их намерения. Они пытались завладеть моим телом. Некоторым это почти удавалось. Я чувствовала, как слепки их душ пытались управлять моими губами. Это создавало ощущение отека, безвольности. Но я с силой заставила их оставить меня в покое.

Для этого я попыталась заговорить с Рийто. Но казалось, его ртом заговорил другое существо. «Добрый день! Позвольте, я расскажу вам свою историю!» Бедный Рийто! Он не мог избавиться от этого нашествия. Так было нельзя. Его мозг был не готов и мог не выдержать такого наводнения чужими сущностями. Тело нашего друга двигалось по заданной мозгом программе, Что означало, что сам здоровяк был все еще внутри.

Его надо было скорее выводить.

– Рийто, ты слышишь меня?

– Это забавная история началась когда я был еще жив.

– Рийто, прекрати! Гони их, слышишь?

– Мне тогда еще не было и полного аимитири, когда я шел по пустынным улицам нашего города. Солнце сверкало высоко в небе. Где-то внизу плыл бескрайний океан. Я находился в бедной части города. Здесь был мой дом. Здесь родился я и мои братья и сестры. Их было одиннадцать, кстати. Родители целый день вкалывали в пустыне, пропадая сотнями смен под водой, возвращаясь постаревшими.

– Рийто! Так нельзя! Вы должны немедленно выйти из него! Это же может его убить!

– Нет, постойте, почему вы меня все время перебиваете? Я должен выговориться, я столько лет молчал в темноте! Извольте пока меня слушать, а я обещаю, что позволю вашему товарищу идти в нужном направлении.

– Только не слишком затягивайте. – сдалась я.

– Так вот, шел я по своему кварталу. Разруха была здесь. Старые материалы, нечистоты. Слив в море снова не работал. А вы знали, что бедная часть города была на самом деле прародительницей верхнего, богатого города? Богатеи отказались жить здесь, думая, что она больше непригодна! Так вот, шел я и шел, как увидел, как какие-то недоноски полезли к сестре. Понимаете? К моей сестре. Наши старшие братья уже все пахали с родителями внизу, а я и две младшие сестры еще были бесполезны. Так вот, к у моей сестрички пытались отнять пирожок, что дала ей тетка наша, бездетная старушка. А мы все время хотели есть, понимаете?

– Да мне это знакомо…

– Так вот, а я смотрю, она совсем расстроилась. Ну я и полез драться. Вырвал пирожок, но не удержал. Он на землю упал. Вот так. А там же нечистоты текли, помните? Вот. Не достался этот пирожок никому. Как же жалко мою бедную сестренку… Она умерла спустя месяц от какой-то инфекции…знал бы я тогда про реактор этот, ни за что бы не дал ей умереть. Но. я лишь сидел у ее постели, глядя как она тает на глазах. Я помню, тогда украл для нее какие-то сладости в богатом районе. А она отказывалась. Все хотела, чтобы я поел. Говорила, что ей от них только хуже. Но я понимал, что она просто жалела меня. Знала, что ей недолго осталось, что ей не впрок пойдут сладости эти. И я ненавидел. Ненавидел себя за это. Я горько жалел, что не могу ей помочь. Я ненавидел жадность богачей. Своих родителей, которые были все время внизу. Которые вкалывали за мелочь, что валялась под окнами эти сытых уродов!

Тело Рийто сотрясала дрожь. Он плакал, опершись на стену. Я понимала, что это плачет призрак. И я обняла его. И сказала: «Клянусь сделать все возможное, чтобы таких историй больше не было. Ни с кем. Я верну истинную мудрость твоему народу!» Ком мерзкой жабой стоял в горле.

И тут снова показались небесные твари. Внутри меня осталось чувство правоты. То чувство, когда ты без страха смотришь в лицо смерти. Потому что знаешь, что умрешь не сейчас. Потому что некий вектор в твоем мозгу просто не позволит тебе сдаться, пока ты не завершишь то, на что решился.

Змей было очень много. Они вышли на охоту за нами. Я понимала. Такое количество я бы не смога остановить. Они разом ринулись на нас. Но сознание вдруг стало абсолютно белым, как чистый лист. Гнев, передавшийся мне от тени в Рийто, ввел ясность действий. Я прекратила блокировать голоса, и Они заняли мой мозг. Я почувствовала, как обесточенная падаю без сил. В мозгу раздались разом сотни историй. Пеленгатором отразилось от стен мое сознание, и смолкло в мощном потоке чужой воли. Что было потом, я не помню. Мы оба не помним. Очнулись уже где-то у входа на последний уровень. Коридор за нами уже, видимо, погас, и мы стояли в кромешной темноте. Я вообще не была уверена в том, что в этом коридоре свет был до нас. Казалось, мы шли по нему