Шагай! - Хельга Петерсон

На самом деле Эмма успела про него забыть. Но сейчас вопрос стал принципиальным.

— Все девушки ждут куст, — важно заявила она.

— Ну прости, — Брент потёрся своим носом о её. — Я исправлюсь, — его руки сжались на талии Эммы плотным кольцом. — Пожалуйста, скажи, что ты живешь не где-нибудь в Корнуолле, и мне не придётся ехать из Лондона триста миль, чтобы подарить тебе куст.

— Я живу с мамой в Луишеме.

Брент воздел взгляд к небу.

— Слава богу! Это значит, что мы сможем отпраздновать конец похода в каком-нибудь пабе?

Он сказал то, что Эмма тайно боялась не услышать. Она не связывалась с туристами. Такие отношения — однодневки... Но, кажется, Брент Рейнер собирается это опровергнуть.

— Отпразднуем, — пробормотала Эмма, притягивая Брента к себе и захватывая его губы своими.

1 мая.

Кемпинг у подножия горы Бен-Невис.

Рассвет развеял темноту, установившуюся на поляне всего за час до его наступления. От затушенных костров еще поднимались тонкие струйки дыма. Брент сидел возле своей палатки, опираясь спиной о ствол дерева, и потягивал из термоса еще тёплый кофе.

Лагерь спал. Казалось, что этого не случится никогда. Гуляния так захватили людей, что шум и гам не смолкали до четырёх утра: костры и факелы коптили небо, музыканты сдались примерно в час ночи, и на их смену пришли вайфай и портативные колонки с всё той же кельтской музыкой. Чтобы не нарушать дух праздника, конечно же.

Брент отпустил Эмму от себя тогда же. Они единственные не прониклись Белтейном настолько, чтобы не спать всю ночь. Впереди маячил подъём на Бен-Невис, несколько часов вверх, несколько часов вниз, поэтому было принято здравое решение пойти спать. Целоваться, скрываясь за деревьями, как подростки, конечно замечательно. Но рациональная часть мозга, которую гормоны не выключили окончательно, требовала отдыха.

У Эммы нашлись две пары берушей. Они не подавили звуки полностью, но немного притупили, поэтому ночь прошла как в тумане. Сквозь дрёму прорывалась чёртова волынка, она была будто частью какого-то фантасмагоричного сна. Брент так и не выспался. Это был последний в его жизни поход, однозначно. Первый и последний. Если в будущем какой-то демон дёрнет его пройтись еще в какие-то горы, он обязательно забронирует все возможные гостиницы на пути следования.

Ветер пронёсся по тихой поляне, всколыхнув разноцветные ленты, намотанные на майский шест. Они поднялись в воздухе, тихо зашелестели, и снова опустились на необтёсанный деревянный столб. Брент пригубил кофе и зажмурился. Глухо стукнулся затылком о ствол дуба, под которым сидел. Резь в глазах и висках давала знать о плохой ночи. Интересно, уснула ли Эмма? Или так же не находила себе места в своей маленькой палатке? 

Брент так и не сказал ей главного. Не смог, отступил в последний момент. Если бы она оставалась на расстоянии вытянутой руки, то он смог бы заговорить на скользкую тему. Но она не осталась. А говорить о чём либо, когда предмет романтических чувств попадает прямо в руки, крайне затруднительно. Бренту просто не хватило силы воли.

Он открыл глаза и посмотрел в небо. Облачное. Такое же, как и перспективы. Конечно, можно всё пустить на самотёк, и если повезет и правда не вскроется, то месяца через три за чашкой чая как бы мельком сказать: «Я хочу познакомить тебя с мамой. С братом знакомить не буду, ты и так с ним знакома». И возможно (чисто теоретически) такая стратегия себя оправдает. Но это вряд ли.

Еще один порыв ветра, на этот раз более сильный, заиграл лентами. Брент перестал считать облака и перевел взгляд туда, откуда раздавался шелест. На противоположном конце поляны рос огромный терновник, однако его зелени практически не было видно за тучей цветных лоскутов, повязанных на ветки. Брент не заметил этот тёрн вчера. Что за очередная кельтская блажь?

Он опустил термос на траву, привстал, вытянул смартфон из заднего кармана джинсов. Пробежал пальцами по экрану. Сеть довольно быстро сообщила всё, что знает насчёт «блажи». Тёрн украсили не просто так, а из корыстных побуждений: каждая лента в этом ярком облаке равнялась чьему-то желанию. Неплохая идея.

Брент подобрал крышку термоса, завинтил её на металлической тубе, и встал с ковра. Самое время попросить богов о помощи. Вроде бы праздник еще не закончился. Но разноцветных лент в мужском походном рюкзаке естественно не нашлось. Где все эти люди, спящие сейчас в своих палатках, взяли столько тесьмы? На эту тему Брент раздумывать не стал. Он влез в рюкзак, нашёл в одном из карманов складной нож, и двинулся к майскому шесту.

Яркие концы лент свободно свисали на шесте. Брент схватил сразу охапку. Поднёс нож, проехал лезвием, полиэтиленовая охапка легко поддалась. В кулаке остался целый шуршащий букет. Брент коротко ухмыльнулся, рассматривая свою добычу. После того, как туристы разойдутся, ленты распутают, снимут с шеста и скорее всего выбросят. Так что никому не будет дела до того, что кто-то бессовестный отстриг один фут расходного материала.

Подготовка к загадыванию желания была завершена. Остался последний атрибут: ритуал терял всю свою прелесть, если проделывать его в одиночестве. Поэтому Брент развернулся на пятках, нашёл взглядом знакомую одиночную палатку и зашагал прямиком к ней.

Из-под тента раздавался тихий шорох. Может быть, Эмму даже не придётся будить. Брент сел на корточки напротив застёгнутой двери и тихо откашлялся.

— Ты спишь?

Шорох стих.

— Пытаюсь, — прозвучал приглушённый ответ изнутри палатки.

Значит, не спит. Замечательно.

— У меня есть несколько вопросов к моему гиду, — объявил Брент тенту.

Шорох внутри прозвучал с удвоенной силой. Через мгновение дверь расстегнулась, наружу вылезла взлохмаченная кудрявая голова. Эмма отфыркнулась от волос, прищурилась, то ли от уличного света, то ли от собственной подозрительности, и смерила Брента взглядом.

— Даже не начинай.

— О чём ты? — поднял брови он.

— Ты знаешь, — Эмма переставила руки через порог, и медленно поползла вперед, выбираясь из палатки. — Не представляешь, сколько раз за первый день я хотела дать тебе пинка под зад.

Он очень хорошо представлял. Настолько хорошо, что ему было жаль гида Эмму Маршалл, и это как раз та тема, которую очень нужно обсудить. Но не тогда, когда девушка выползает из палатки на мокрую от росы траву, а её волосы тёмной шторой завешивают весь обзор.

— Я просто ужасно любопытный, — ухмыльнулся Брент, поднимаясь и протягивая ладонь. — Давай, помогу.

Эмма не раздумывая выпростала руку и обхватила его запястье. Брент рванул её вверх, поставил рядом с собой. Без спроса запустил пальцы в каштановые пружины и убрал их с веснушчатого носа. Девушка взмахнула ресницами, заглянула в его глаза.

— Ты даже не дашь мне привести себя в порядок?