КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы - Леонид Млечин

— И в первую очередь мы должны очистить наши органы от вражеских элементов, которые, по имеющимся у меня сведениям, смазывают борьбу с врагами народа…

Сделав выразительную паузу, он с угрозой закончил:

— Предупреждаю, что буду сажать и расстреливать всех, невзирая на чины и ранги, кто посмеет тормозить дело борьбы с врагами народа.

Ежов рьяно взялся за дело. Один из членов политбюро зашел в ЦК к Ежову, который только что вернулся с Лубянки, и увидел, что у того на гимнастерке пятна крови, спросил:

— Что случилось?

— Такими пятнами можно гордиться, — ответил Ежов. — Это кровь врагов революции.

В марте 1937 года на пленуме ЦК Ежов выступил с докладом, в котором жестоко обрушился на работу НКВД, говорил о провалах в следственной и агентурной работе. Ежов начал с массовой чистки аппарата госбезопасности. Он привел туда новых людей, которые взялись за дело не менее рьяно, чем сам нарком.

Ежов убрал из органов госбезопасности 5 тысяч человек, столько же взял. А всего тогда, по сообщению историков Александра Кокурина и Никиты Петрова, в аппарате государственной безопасности трудилось 25 тысяч оперативных работников. Высшее образование имел 1 процент, 70 с лишним процентов — низшее.

Еще при Ягоде, в июле 1936-го, отдел кадров НКВД предписал «принимать на оперативную работу в органы ГУГБ только членов и кандидатов в члены ВКП(б) и членов ВЛКСМ, отслуживших или вовсе освобожденных от службы в РККА и имеющих образование не ниже семилетки». Более образованная публика появится на Лубянке только после войны.

САНКЦИЯ ПРОКУРОРА НЕ ТРЕБУЕТСЯ

На пленуме ЦК в июне 1937-го с докладом выступал Ежов. Он сказал, что «существует законспирированное контрреволюционное подполье, страна находится на грани новой Гражданской войны, и только органы госбезопасности под мудрым руководством Иосифа Виссарионовича Сталина способны ее предотвратить».

В начале июня ЦК нацреспублик, обкомы и крайкомы получили из ЦК телеграмму за подписью Сталина, в которой говорилось, что кулаки, которые возвращаются в родные места после ссылки, «являются главными зачинщиками всякого рода антисоветских и диверсионных выступлений».

ЦК предлагал поставить всех бывших кулаков на учет для того, чтобы «наиболее враждебные из них были немедленно арестованы и расстреляны в порядке административного проведения их дел через тройки». Остальных предлагалось подготовить к высылке. Для проведения операции ЦК требовал образовать во всех областях тройки из секретаря партийного комитета, начальника управления НКВД и прокурора.

Это было началом большого террора. Ежов в те месяцы бывал в кабинете Сталина чаще любого другого руководителя страны.

В июле 1937-го все партийные комитеты, органы НКВД и прокуратуры получили инструкцию, подписанную Сталиным, Ежовым и Вышинским, «О порядке проведения и масштабности акций по изъятию остатков враждебных классов бывших кулаков, активных антисоветских элементов и уголовников».

Затем Ежов подписал приказ № 00447 о начале 5 августа 1937 года операции, которую следовало провести в течение четырех месяцев. Все края и области получили разнарядку: сколько людей им следовало арестовать.

Арестованных делили на две категории. Арестованных по первой категории немедленно расстреливали, по второй — сажали в лагерь на срок от восьми до десяти лет.

Прокурор СССР Вышинский отправил шифротелеграмму прокурорам по всей стране: «Ознакомьтесь в НКВД с оперативным приказом Ежова от 30 июля 1937 г. за номером 00447… Соблюдение процессуальных норм и предварительные санкции на арест не требуются».

Расстрелять по всей стране предполагалось почти 76 тысяч человек, отправить в лагеря около 200 тысяч. Приказ о чистке вызвал невиданный энтуазиазм на местах — областные руководители просили ЦК разрешить им расстрелять и посадить побольше людей. Увеличение лимита по первой категории утверждал лично Сталин. Он никому не отказывал.

Помимо этого составлялись списки высокопоставленных «врагов народа», которые подлежали суду военного трибунала. Приговор объявлялся заранее: расстрел. Эти расстрельные списки Ежов посылал на утверждение Сталину, Молотову и другим членам политбюро. Выглядели они так:

«Товарищу Сталину

Посылаю на утверждение 4 списка лиц, подлежащих суду: на 313, на 208, на 15 жен врагов народа, на военных работников — 200 человек. Прошу санкции осудить всех к расстрелу.

20 августа 1938 г.

Ежов».

Найдено 383 таких списка. Сталин обязательно заставлял всех членов политбюро подписывать эти расстрельные списки.

Он знал цену круговой поруке, чистеньким никто не остался. Скажем, Особый отдел ЦК 4 декабря 1937 года разослал всем членам и кандидатам в члены ЦК ВКП(б) письмо за подписью Сталина:

«На основании неопровержимых данных Политбюро ЦК ВКП(б) признано необходимым вывести из состава членов ЦК ВКП(б) и подвергнуть аресту как врагов народа:

Баумана, Бубнова, Булина, Межлаука В., Рухимовича и Чернова, оказавшихся немецкими шпионами, Иванова В., и Яковлева Я., оказавшихся немецкими шпионами и агентами царской охранки, Михайлова М., связанного по контрреволюционной работе с Яковлевым, и Рындина, связанного по контрреволюционной работе с Рыковым, Сулимовым. Все эти лица признали себя виновными.

Политбюро ЦК просит санкционировать вывод из ЦК ВКП(б) и арест поименованных лиц».

Каждый из членов ЦК писал «за» и расписывался. «Против» не было. Письма возвращались во вторую часть Особого отдела III.

«ВЕСЬ ИХ РОД ДО ПОСЛЕДНЕГО КОЛЕНА»

15 августа Ежов подписал новый приказ № 00486, означавший начало операции по аресту «жен изменников Родины, членов правотроцкистских, шпионско-диверсионных организаций, осужденных Военной коллегией и военными трибуналами по первой второй категориям». Детей тоже ждала печальная судьба родителей: тех, кто постарше, отправляли в исправительно-трудовые колонии, маленьких отдавали в детские дома.

В приказе говорилось:

«Жены осужденных изменников родины подлежат заключению в лагеря на сроки, в зависимости от степени социальной опасности, не менее как 5–8 лет.

Социально опасные дети осужденных, в зависимости от их возраста, степени опасности и возможностей исправления, подлежат заключению в лагеря или исправительно-трудовые колонии НКВД или водворению в детские дома особого режима…

При производстве ареста жен осужденных дети у них изымаются и вместе с их личными документами в сопровождении специально наряженных в состав группы, производящей арест, сотрудника или сотрудницы НКВД, отвозятся:

а) дети до 3-летнего возраста — в детские дома и ясли Наркомздравов;

б) дети от 3- до 15-летнего возраста — в приемно-распределительные пункты;

в) социально-опасные дети старше 15-летнего возраста в специально предназначенные для них помещения…