Преследуй меня - Бьянка Коул

вкус иностранных слов на своем языке. — И я потерял ее в этом цирке итальянской политики и семейных обязательств.

Дмитрий смеется, редкий звук, который отвлекает мое внимание от экрана. — Ни хрена себе, мы все знаем, что ты любишь ее. Она обвела тебя вокруг своего мизинца.

Я резко поворачиваюсь к нему лицом, готовый все отрицать, но понимающий взгляд в его глазах останавливает меня. Мои братья наблюдают за мной с разной степенью веселья.

— Великий Николай Иванов, — ухмыляется Алексей из-за своего ноутбука. — Побежден владелицей галереи, которая даже не знает о своем наследии.

— Заткнись, — рычу я, но не по-настоящему горячо. Они правы, и мы все это знаем.

Эрик опускает оружие. — Ты изменился с тех пор, как встретил ее. Стал более человечным.

— То, как ты на нее смотришь, — добавляет Дмитрий. — Как будто она какая-то бесценная картина, от которой ты не можешь отвести взгляд.

Я провожу руками по волосам, разочарованный их аккуратностью. — Она заставляет меня забыть обо всем остальном. Когда я с ней, организация, наши враги, даже мои собственные правила — все это исчезает.

— Это называется любовью, брат. — Дмитрий хлопает меня по плечу. — И, черт возьми, самое время тебе испытать это.

— Она делает меня слабым, — признаюсь я.

— Нет. — Голос Эрика тверд. — Она делает тебя сильнее. Потому что теперь у тебя есть то, за что стоит бороться, помимо долга и власти.

Правдивость его слов сильно поражает меня. Каждое решение, которое я принимал с момента встречи с Софией, было окрашено мыслями о ее безопасности и счастье. Даже моя ярость на Марио вызвана не просто обладанием, а желанием защитить ее от принуждения к жизни, которую она не выбирала.

— Видел бы ты свое лицо, когда говоришь о ней, — хихикает Алексей. — Как у влюбленного подростка.

Я хватаю ближайший предмет, который оказывается ручкой, и бросаю ему в голову. Он уворачивается, смеясь еще громче.

Смех стихает, когда выражение лица Дмитрия меняется на что-то более серьезное. Он подходит ближе, понижая голос, несмотря на то, что мы одни.

— Мы вернем ее, Коля. Чего бы это ни стоило.

— Кастеллано не поймут, что их ударило, — добавляет Алексей, его пальцы порхают по экрану. — Их охрана, может быть, и хороша, но я лучше.

Эрик проверяет свое оружие с отработанной эффективностью. — Только скажи, брат. Моя команда готова.

Я смотрю на каждого из них по очереди. Мои братья — мои самые надежные союзники. Тяжесть их преданности ложится на меня, как знакомое пальто.

— Это не просто очередная операция, — предупреждаю я их. — Марио обнародовал всю информацию. Одно неверное движение может привести к войне между нашими семьями.

— Тогда мы поступим разумно. — В голосе Дмитрия слышен холодный расчет, который я узнаю по нашим самым опасным предприятиям. — У нас есть контакты в Италии. Ресурсы. Способы оказывать давление, не оставляя следов.

— София того стоит, — просто заявляет Эрик, встречаясь со мной взглядом. — Она делает тебя счастливой. Для нас этого достаточно.

Алексей отрывает взгляд от экрана. — К тому же, она действительно интересная. Не то что те пресные карьеристки, которые обычно набрасываются на тебя.

— Мы защищаем своих, — твердо говорит Дмитрий. — И, знает она это или нет, теперь София — семья.

Их слова пронзают мои сомнения и страх, заменяя их стальной решимостью. Мои братья прикрывают мне спину, как всегда. Мы сталкивались с худшими шансами и выходили сильнее.

— Спасибо, — тихо говорю я, зная, что они понимают глубину значения этих простых слов.

Глава 30

СОФИЯ

Я расхаживаю по мраморным полам своей позолоченной тюрьмы. Просматривая новостные статьи на планшете, который оставила мне Эмма, у меня перехватывает дыхание. Вот оно, вывешенное на страницах всех крупных художественных изданий и светской хроники: Найдена пропавшая наследница Кастеллано — София Хенли объявлена внучкой итальянской художественной династии.

У меня сжимается горло. Фотографии с сегодняшней пресс-конференции заполняют экран: Марио стоит на подиуме, его серебристые волосы блестят в свете прожекторов, когда он объявляет миру, кто я на самом деле. Пока мой отец проходил курс химиотерапии, он был не в состоянии остановить этот цирк.

— Черт. — Я швыряю планшет на ближайший стул.

Это откровение теперь бросает тень на мою тщательно выстроенную жизнь, независимость и галерею. Я больше никогда не буду просто Софией Хенли. Я София Кастеллано, пропавшая принцесса итальянской преступной семьи, выдающая себя за королеву мира искусства.

Тяжесть этого сдавливает мне грудь. Я опускаюсь на пол, прижимаюсь лбом к коленям, пытаясь дышать. Мрамор прохладен для моих голых ног, немного заземляя меня.

— Ты не имел права, — шепчу я пустой комнате, думая о довольной улыбке Марио, когда он сбросил эту бомбу на мою жизнь. — Никакого, блядь, права.

Мой телефон снова звонит, вероятно, это другой репортер пытается сделать заявление. Я уже получила десятки звонков от контактов из мира искусства, каждый более настойчивый, чем предыдущий. Даже Таш засыпали вопросами обо мне.

Единственный человек, который не пытался связаться со мной, это Николай. Должно быть, он уже видел новости.

Я прижимаю ладони к глазам, пока не вижу звезды, пытаясь сдержать слезы. Все, что, как я думала, я знала о себе, о своей жизни, было искажено до неузнаваемости. И я не знаю, как все вернуть.

Я все еще расхаживаю по комнате, когда слышу тихий скрежет по камню, которого быть не должно. Мои шаги сбиваются, когда каждое нервное окончание оживает. Смена охраны произошла пять минут назад. Никто не должен двигаться за моим окном.

Еще один звук, едва различимый.

Я не думаю. Я просто двигаюсь.

Когда я ныряю за массивный дубовый комод, окно разлетается внутрь стеклянным дождем. Две фигуры в черном тактическом снаряжении выкатываются в проем с оружием наготове. Мое сердце бешено колотится, но разум устрашающе спокоен, кристально четко обрабатывая детали. Их движения слишком точны, слишком отработаны. Это не обычные головорезы.

— Чисто, налево, — шепчет кто-то по-итальянски.

Я хватаю тяжелую хрустальную вазу с комода и швыряю ее в голову нападающему. Он со стоном падает, и стекло разбивается. Второй мужчина поворачивается на звук, но я уже двигаюсь.

Моя нога замахивается, ударяя его по колену. Когда он спотыкается, я бью его локтем в горло. Его пистолет с грохотом падает на пол. Я отбрасываю его ногой, вслед за этим нанося удар ладонью по его носу. Брызжет кровь.

Первый мужчина приходит в себя, тянется к своему оружию. Я хватаю нож для вскрытия писем с письменного стола и вонзаю его сквозь его руку в деревянный пол. Его крик обрывается, когда я ударяю его головой