Рено, или Проклятие - Жюльетта Бенцони

Рено отправился спать только тогда, когда крики и жалобы стихли, но заснуть не смог. Он лежал и пытался понять: что же с ним произошло, что случилось? Ведь до этих пор он мечтал об идеальной, бесплотной любви… Кто знает, может быть, после посвящения, а оно будет уже совсем скоро, через несколько недель, на Пятидесятницу, он отправится искать себе какую-нибудь женщину, одну из тех, о которых упоминал граф Робер, советуя ему наслаждаться жизнью, и тогда огонь, вспыхнувший в нем, угаснет. Но вряд ли это ему поможет и вряд ли он пойдет на этот шаг – он желал одну Маргариту, и желал ее со всем пылом забурлившей южной крови, которая раньше не давала о себе знать. Ее частичка досталась ему от принцев-сарацинов, о которых крестоносцы рассказывали, будто они до такой степени нуждались в женской любви, что держали у себя во дворцах не один десяток жен и каждой воздавали честь. Этой ночью их кровь заговорила в нем…

И вот на следующий день к вечеру он вновь вернулся на то же место и стоял перед тем же освещенным окном опочивальни, где, быть может, в тот момент лежала на постели Маргарита во всем своем великолепии.

Глядя на Рено со своего наблюдательного поста, Санси наконец поняла, почему он тут стоит. Ей стало ясно: он любит королеву. Это нетрудно было заметить: его лицо в переменчивом свете факелов дышало любовью. И еще она поняла, что ей не на что надеяться, разве что не придется страдать оттого, что он влюбился в какую-нибудь даму или девицу при дворе… А поскольку королева недостижима…

Со слезами на глазах она отошла от амбразуры, услышав, что ее зовет Маргарита. Разумеется, королева ничего не заметила. Зато дама Герсанда отличалась зоркостью. После встречи с Санси на лестнице она почувствовала к ней большую симпатию, непривлекательность девочки внушала ей сострадание, но она разглядела в ней и гордячку с умным взглядом зеленых, переменчивых, как море, глаз. Она тоже подошла к амбразуре окна, увидела Рено… И… Ей не составило труда понять, что происходит.

Она сделала все, что было необходимо для здоровья Ее Величества, убедилась, что Санси занята, и, быстренько спустившись во двор, подошла к Рено, взяла его за руку и увела, прежде чем он успел понять, что происходит.

– Юный безумец, вот вы кто! – накинулась на него дама Герсанда, отведя в уголок и убедившись, что их никто не услышит. – Вы понимаете, что делаете? Стоите под окнами королевы и пожираете их глазами? Или вы не дорожите жизнью, которую с помощью Господа я вам сохранила?

– Ни одного раза на протяжении долгих дней болезни она не пришла ко мне, дама Герсанда! Не прислала ко мне даже милой дурнушки, которая с ней не расстается… А быть может, я все-таки заслужил от нее хоть одно доброе слово?

– Она… Она была не в состоянии карабкаться на ваши высоты. Что касается «милой дурнушки», я вам многое расскажу о ней, но только тогда, когда вы вновь обретете трезвый разум. Именно к трезвости я вас и призываю. Вы должны обрести ее как можно скорее. Но если вы по-прежнему хотите оставаться безумцем, то знайте: негоже выставлять напоказ свои чувства и слоняться повсюду с видом одержимого. Даже если вы такой и есть. Вы ведь любите ту, кого называете «она», считая все буквы в этом слове заглавными?

– Я умираю от любви.

– Ну что ж, продолжайте в том же духе, и смерть не заставит вас долго ждать! – пообещала Герсанда и повернулась к Рено спиной, собираясь удалиться.

Рено удержал ее.

– Немного сострадания, дама Герсанда! Никто не может представить себе, какие муки я терплю…

– Никто? Неужели вы настолько самонадеянны, что думаете, будто вы один ее любите? Что только вы пали жертвой ее красоты и очарования? Ведь она красивейшая женщина королевства! Мечтая о ней, лишились сна сотни юнцов! Вы читали чудесную поэму под названием «Роман о Розе»?

– Нет, не читал.

– Вы меня удивляете! Ее написал молодой клирик Гильом де Лоррис, который совсем недавно умер. В своей поэме он прославил почтительную любовь, – Герсанда сделала ударение на эпитете, – с которой поэт относится к знатной даме. Эту даму он называет несравненной Розой, она укрыта в далеком саду, и ее оберегают аллегорические персонажи. На трудной дороге, которая ведет к Розе, влюбленному встречаются добрые помощники, но стражи воздвигают новые стены, когда он приближается к ней…

– И чем завершается эта поэма?

– Она осталась незавершенной. Гильому де Лоррису не хватило времени. Королева Маргарита – такая же несравненная Роза, которая из-за слишком настойчивого преследования поклонника может скрыться от его глаз навсегда.

– Вы сказали, что в нее многие влюблены?

– Не притворяйтесь глупцом, милый друг! Она слишком хороша собой, чтобы в нее не влюблялись. А что касается вас, то думайте лучше о приближающейся Пятидесятнице. Ваша душа должна быть так же чиста, как ваше тело. Иначе вам придется отказаться от золотых шпор и уехать как можно дальше отсюда, чтобы получить посвящение из рук какого-нибудь другого короля, но только не Людовика Святого.

Тон Герсанды был настолько суров, что Рено невольно понурился.

– Не просите меня забыть ее.

– Я ни о чем не прошу. Только не забывайте, кто она такая. Любите издалека, как Жоффре Рюдель любил принцессу Триполитанскую, о чем никто и никогда не догадывался. То, что об этом знаю я, уже большая оплошность с вашей стороны… Единственное, что я хочу понять, – чего вы хотите? Хотите ли вы стать рыцарем или навсегда потерять свою репутацию?

– Я отвечу на ваш вопрос: рыцарь может посвятить свою жизнь даме своей мечты, и я это сделаю. Я посвящу свою жизнь… ей.

Герсанда секунду молча смотрела в лицо юноши, но он отвернулся, ища на стене, окружающей двор, свет окна, у которого недавно стоял. Терзающая его любовь уже расправилась с нежным юнцом, которым он был еще вчера. Теперь перед Герсандой стоял мужчина. Красивый, привлекательный! Сердце дамы затопило сочувствие не только к «милой дурнушке», на которую молодой красавец, конечно же, никогда не посмотрит как на желанную женщину, но и к молодой королеве, без сомнения любимой своим супругом, но любимой меньше, чем Господь Бог и мать. А значит, все-таки не слишком любимой… Ведь Герсанда по собственному опыту знала, какой влекущей силой обладает подлинная страсть…

– Посвятите, если вы так желаете, – вздохнула она. – Но издалека и молча…

Затем она ушла.

На алтаре, освещенном одной-единственной высокой свечой и красной лампадой, мягко поблескивали три обнаженных меча, светясь позолотой рукоятей с украшенными рубинами и топазами головками. Три совершенно одинаковых меча. Так пожелал принц Робер, готовя к посвящению в рыцари трех воинов из своего дома. Пройдет еще несколько часов, и торжественная церемония начнется.

В темной и тихой церкви Нотр-Дам-де-Пуасси светился лишь слабо освещенный алтарь, а у его подножия молчаливо застыли, выстроившись в ряд, три белые фигуры в льняных одеждах. Они стояли на коленях, молитвенно сложив руки. Трое юношей, которые скоро станут рыцарями, – Гуго де Круазиль, Жерар де Френуа и Рено де Куртене.