Призраки из прошлого и другие ужасные истории - Алла Озорнина

Дядя Ираклий и Пуня кричали в два голоса, которые, к тому же, перекрывал непрекращающийся стук, поэтому ничего не возможно было разобрать. Наконец, стук стал тише, Ираклий и Иванов-Померанский перестали кричать в два голоса (наверное, выкричались), и я услышала:

– А для чего ты девчонок сюда приволок? Может, им взять и сейчас все рассказать?

– Только попробуй! – угрожающе сказал дядя Ираклий.

При этих словах мама чуть слышно вскрикнула и вцепилась в мою руку. Я сделала вид, что ничего не произошло, и даже ободряюще улыбнулась. Я должна сделать все возможное, чтобы на сутки задержаться в этой квартире, какую бы опасность она ни представляла.

– Ой, ой, напугал! – взвизгнул Иванов-Померанский. – Возьму и расскажу!

Послышались какая-то возня и сдавленный голос Пуни, который пытался, видимо, кричать «спасите!», но получалось слабое и хриплое «спаси…».

– Понял? – донесся голос Ираклия.

– Понял, – чуть слышно отозвался сосед, – все понял…

И я все поняла, дорогой дневник. Ну, какой можно сделать вывод после того, как дядя Ираклий на самом деле чуть было не убил соседа из-за того, что тот грозился нам с мамой рассказать правду. И, скорее всего, эта правда касается амулета.

В общем, дорогой дневник, вывод один: дядя Ираклий – страшный человек!

И – отличный артист!

Дверь распахнулась, и оттуда медленно вышел, а точнее, выполз Пуня и тут же попал в жаркие объятья Пупсика. Потом, с трудом освободившись от них, сказал, все так же прикрывая трусы руками:

– Конфликт улажен. Можете спать спокойно.

И при этом он посмотрел на меня таким многозначительным взглядом, что я поняла: мои догадки подтвердились. Нам надо опасаться дяди Ираклия.

– Посмотрим, насколько эта ночь будет спокойной, – отозвался дядя Ираклий.

Пуня вдруг резко шагнул ко мне и, взяв под руку, попытался отвести меня в сторону.

Пупсик метнула на меня гневный взгляд, как будто это я бросилась к Иванову-Померанскому.

– Это еще что? – возмутился дядя Ираклий и, оторвав Пуню от меня, оттеснил его к двери. – Ну, чего встали? Идите, поздно уже!

Пуня продолжал делать какие-то знаки, крутить головой, двигать губами, будто надеясь, что я смогу понять то, что он хочет мне сообщить, но дядя Ираклий бесцеремонно вытолкнул их с Пупсиком из квартиры и захлопнул дверь.

И почти тут же в подъезде послышались возмущенные голоса.

– Соседей еще не хватало! – воскликнул дядя Ираклий, выходя на лестничную площадку.

– Что у вас происходит? – доносилось оттуда.

– В полицию сообщим!

– Из-за вас ребенок проснулся, успокоить не можем!

– Вы еще ответите за это!

Ираклий что-то им говорил, так тихо, что ничего не возможно было разобрать, все как-то быстро успокоились и разошлись по квартирам. Но не успокоилась мама.

– Послушай, Ираклий, – накинулась она на него, когда тот, вытирая со лба пот, закрыл за собой дверь. – И все-таки: или ты покажешь, что у тебя в шкафу, или мы немедленно одеваемся и уходим! – Я судорожно перебирала доводы, чтобы остановить маму. – Скажи, кто ты на самом деле? И кто, в конце концов, стучит в шкафу?

– Если б я только мог это сказать! – с отчаяньем, опять же, скорее всего, показным, воскликнул дядя Ираклий.

– Но ты знаешь, кто это?

Дядя Ираклий неопределенно пожал плечами.

– В таком случае, нам придется уйти, – сказала мама. – Агния, одевайся.

– Подождите, – остановил ее дядя. – Одну секунду, только одну. – Он распахнул дверь в голубую гостиную, включил свет. – Входите! А теперь – сюда.

Он подошел к шкафу, повернул ключ два раза, быстро открыл створку.

Представляешь, дорогой дневник, шкаф был пуст! Только на средней полке лежал черный сверток.

Мы с мамой молча уставились на него.

– В таком случае, может, ты нас все-таки посвятишь во все эти странности? – не успокаивалась мама. – Думаешь, я не догадалась, что с электропроводкой ты нас обманул – сказал, что не работает, а сам при этом включаешь в комнате свет. А здесь, – показывая на сверток, продолжала мама, – что здесь ты прячешь?

– Зоя, прошу тебя, поверь мне. Я – честный, порядочный человек. Просто в данный момент я не могу вас во все посвятить. Потерпите день-два-три и все узнаете! Обещаю.

Мама взглянула на меня.

Я кивнула ей в ответ: надо поверить. И остаться. На самом же деле я подумала, что неплохо бы устроить слежку за дядей Ираклием. Узнать, что у него за салоны и где он работает. И что, в конце концов, находится в этом свертке… Надо немедленно определиться, как это сделать. Но, главное, надо оставаться в этой квартире до тех пор, пока я не предотвращу катастрофу.

Пожалуй, надо поговорить с Пуней. Не зря же он порывался что-то мне сообщить, а потом еще и делал какие-то знаки.

И уж конечно же, во что бы то ни стало, разыскать Генриетту Ивановну. И желательно до начала уроков.

Оставшиеся до утра два часа я почти не спала. Лежала на надувном матраце, к которому, похоже, уже привыкла, и боялась закрыть глаза. Ведь Ираклий наверняка видел знаки, которые мне подавал Пуня, и не исключено, что стоит мне заснуть, как названый дядя вбежит в мою комнату и что-нибудь сделает. Например, поставит укол с ядом или что-нибудь в этом роде. Тем не менее время от времени я все-таки погружалась в забытье и слышала тот же шепот, что и вчера ночью: «Он рядом… он совсем рядом, будь осторожна!». Только теперь этот шепот был гораздо громче и взволнованнее.

Было совсем рано, когда зазвонил телефон дяди Ираклия и по тому, как быстро он ответил, было ясно, что он ждал этого звонка:

– Курьер? Ну наконец-то! Иду!

И почти сразу же хлопнула дверь.

Мама еще спала. Я зашла в голубую гостиную и, подбежав к шкафу, распахнула его. Он был пуст. Мешки с кожаными куртками Ираклий, видимо, тоже передал курьеру.

Ложиться спать не было смысла, я снова вошла в Интернет и, не найдя ничего интересного, стала собираться в школу.

Не успела я выйти из квартиры, как открылась дверь напротив, и оттуда осторожно вышел Пуня (понятное дело, боится разбудить Пупсика). Вид у него был очень встревоженный.

– Ну наконец-то! – прогундосил он. – Я уже заждался. Надо поговорить.

Как ни странно, теперь меня уже нисколько не раздражал ни его гундосый голос, ни слипшиеся волосы. Какое это имеет значение, если он посвящен в тайну, которую скрывает от нас с мамой Ираклий и которую я должна узнать во что бы то ни стало. Но не успели мы выйти из подъезда, как почти сразу же из окна высунулась непричесанная голова с зелеными волосами и завопила: