Лекарь-возлюбленный - Маша Моран

Я не видел в этом ничего смешного. 

От ощущения собственной неуместности, почти насильно сунул Дайске в рот ложку и мрачно посмотрел на Рэйдена:

— Вы, кажется, собирались пойти отдохнуть. Не смею вас больше задерживать. 

Рэйден как раз принялся накладывать на рану Дайске свежую повязку. Каждый раз, когда бинтовал его торс, прижимался в слишком тесном объятии, чуть ли не потираясь о него всем телом. Дайске при этом краснел еще сильнее и пялился в потолок. 

Да что произошло между этими двумя?! Похоже развратный сластолюбец не может не соблазнять всех, кого видит. И ему совершенно плевать, мужчина перед ним или женщина. 

На мои слова он отреагировал очередными вспышками молний в небесно-голубых глазах. 

— Да что вы? Позволяете мне уйти? И даже не будете угрожать лишить меня жизни? Какой-то вы сегодня невероятно щедрый, господин Ван. Не к добру это. — Он выпрямился и раздраженно сдул упавшие на глаза золотистые пряди. 

— Вы правы: моя доброта только что закончилась. На вас. 

— У-у-у… — Он обнял себя за плечи и погладил, как будто ему было зябко. — Дрожу от страха пред вашим гневом и величием. 

— Кхм-кхм! — Ясуо выразительно закашлял в кулак, неловко поднимаясь на ноги. — Я, пожалуй, пойду. Дел накопилось… Нужно еще госпоже Айми помочь с организацией праздника… 

— И я пойду, раз уж меня так великодушно отпустили. — Рэйден изящно встал и, взмахнув длинными рукавами, ветром пронесся к выходу. 

Не в силах удержаться, я посмотрел ему вслед. В памяти снова вспыхнула строка из стихотворения. 

«Молодой господин, ты изящен…» 

Изящен. Даже слишком. 

Красив. Непередаваемо. 

Умен. Поразительно. 

Смел. До глупости. 

Неприступен. До отчаяния и боли. 

Когда дверь захлопнулась сначала за ним, а потом и за Ясуо, я требовательно посмотрел на Дайске:

— Что между вами произошло? 

Он удивленно моргнул и как-то уж слишком поспешно выдал:

— Ничего. — Пару мгновений его глаза бегали по лазарету, а потом, словно желая скорее сменить тему, он спросил: — Значит, мы все-таки успели добраться до крепости? 

— Успели. 

— Как долго я… не приходил в себя? 

— Пару дней. — Я сунул ему в руку миску с бульоном. 

Дайске тяжко вздохнул:

— А я уж понадеялся, что вы за мной поухаживаете, пока я тяжело ранен. 

Я встал:

— Держать ложку ты уже в состоянии. Чем скорее придешь в себя, тем… — Я взглянул на дверь, которая осталась приоткрытой. Вряд ли нас кто-то подслушивал, и все же… — У тебя есть силы? На ту формулу тишины, или как там ее? 

Дайске нахмурился, но тут же кивнул. 

— Да. Сейчас… 

Соединив указательный и средний пальцы, он начертил в воздухе круг. Сменив жесты, прописал внутри окружности символы заклинания и, взмахнув рукой, швырнул печать на дверь. Потом создал еще одну такую же и отправил на дальнюю стену. Третью, последнюю, «повесил» под окном. Между печатями протянулась тонкая белая нить. Как только она соединила все три печати, они вспыхнули раскаленным белым светом. 

Дайске устало опустил руки. Над верхней губой и на лбу у него вступил пот. По крайней мере теперь нас не подслушают. 

— Готово… 

Я кивнул, а Дайске тихо спросил:

— Как продвигаются поиски манускрипта? 

— Никак. Я даже не знаю, что находится по ту сторону стены и как туда попасть. Возникли некоторые сложности. 

Дайске нахмурился:

— Какие? 

Я пожал плечами:

— Мы вроде как застряли здесь. Люди ждут, что мы с тобой защитим их от черных монахов. 

Дайске открыл рот и уставился на меня, как на какую-то диковинку:

— И как мы это сделаем? 

— Ну… предполагается, что я обучу здешних воинов боевому искусству, а ты поможешь нам алхимией. 

Дайске снова свел брови:

— Это нелепо. Они же должны понимать, что против этой нечисти нужна армия?! Да и некогда нам этим заниматься. Мы должны отыскать манускрипт. 

— Я знаю. Но выбора у нас с тобой нет. Я кое-что придумал.

Несколько фэней стояла густая вязкая тишина, во время которой Дайске не отводил от меня глаз:

— Ну? Что вы придумали? Как нам отыскать манускрипт? 

Я не ответил на его вопрос. Вместо этого задал свой собственный:

— Ты знал, что лекарь занимается Мертвой Алхимией? 

Брови Дайске полезли на лоб:

— Нет, конечно. Как бы я это узнал? 

— Мне показалось, что вы успели найти общий язык. 

Дайске снова покраснел, но спокойно пробормотал:

— Он сказал, что хочет расспросить меня об алхимии. Будто бы вы сказали ему, что я лучший из лучших. 

— Совершенно точно уверен, что ничего такого никому не говорил. 

На лице Дайске появилось забавное выражение — растерянности, смущения и огорчения. 

С надеждой в глазах он неожиданно спросил:

— Вы меня разыгрываете? 

Я хмыкнул и скрестил руки на груди:

— Через несколько дней состоится Фестиваль Джеоншин — это мой шанс выйти за пределы крепости. 

Дайске мигом собрался:

— Разве вам сейчас что-то мешает? 

Генерал, его сын и все население крепости, знающие, что ее можно покинуть. После этой стычки мне нужно быть осторожным, как никогда. 

Возможно, стоило позволить лекарю самому решать свои проблемы. Я подставился. И не получил от него никакой благодарности. 

Я проигнорировал вопрос Дайске:

— Ты должен найти способ сделать меня невидимым. 

Дайске медленно открыл рот. Потом, клацнув зубами, захлопнул, но тут же снова открыл. 

— Я не всесилен. Возможно, в алхимии даже нет ничего подобного. 

Я пожал плечами:

— До фестиваля еще есть время. Пока будешь восстанавливаться, что-нибудь придумаешь. В Мертвой Алхимии наверняка есть какой-нибудь подходящий рецепт. Или можешь попытаться выпытать у лекаря. — Я не смог удержаться и добавил: — Кажется, он восхищен тобой. 

Дайске едва не пролил бульон:

— С чего бы это? 

Мне показалось, или в его голосе и впрямь звучала… надежда? 

— Просто придумай, как сделать меня невидимкой для глаз остальных.