Профессия - киллер - Лев Пучков

От неожиданности Виталик выпрямился, и пакет вынырнул из моей ширинки сантиметров на десять, не больше.

Я тут же выгнулся немыслимой дугой на левую сторону, правой ногой подцепил табурет и легонько двинул им инструктора, попав ребром крышки ему под коленку.

После этого он хромал неделю и, как выяснилось, зря: во взрывпакете ничего не было, только запальный шнур. Заряд парни извлекли накануне, потратив на это дело уйму времени, — готовились к встрече новичка.

Рота поднялась по полной боевой за 1 минуту 50 секунд.

Я выдержал испытание, а парни, выслушав со смиренным видом все, что об этом думал командир роты, больше надо мною не прикалывались…

Так вот. Когда на второй день осады небритый Дон, потирая руки, тревожно цыкнул зубом и пробормотал: «Ну что?.. Будем лепить горбатого?» — я живо заинтересовался, что конкретно он под этим подразумевает.

Дон улыбнулся и кивком пригласил меня следовать за ним. Мы спустились в бар, где, кроме двух расположившихся у входа на стульях телохранителей, никого не было, и уселись за стол. Негромко играла музыка — второй альбом Стинга, пахло свежесваренным кофе и жареным мясом. На столе стояли закуски, водка и коньяк.

Мы посидели минут десять, я не выдержал и стащил несколько ломтиков ветчины, из-за чего Дон нахмурился и крикнул, чтобы принесли новую тарелку. Еще минут через пять в бар с улицы зашли трое чужих в сопровождении Славика.

Я с интересом наблюдал за вошедшими. Если при встрече с Доном в сопровождении охраны можно было сразу уверенно сказать, что Дон — шеф, а те, что рядом, — телохранители, то среди этих троих с первого взгляда я не сумел определить главного.

Все трое были одеты в одинаковые костюмы из «мокрого» шелка, имели практически одинаковую комплекцию и, на мой взгляд, однотипные физиономии. А еще я сообразил, что этих товарищей раньше не встречал, хотя за полгода имел удовольствие лицезреть практически всех мало-мальски значимых деловаров нашего города и области.

Значит, ребята — боевики. Мы не контактируем с этой структурой напрямую, и они стараются себя поменьше афишировать, по возможности не светиться, учитывая специфику своей деятельности.

Дон был знаком с кем-то из них. Он буднично поднял руку и жестом пригласил их за стол. Тут они начали перемещаться, и стало ясно, кто из них босс.

Один первым спустился со ступенек, ненавязчиво обогнав хозяина, и мгновенно окинув помещение внимательным взглядом, расположился так, что вклинился между нами и своим шефом, находясь при этом в стороне и не загораживая обзор. Вслед за хозяином спустился второй телохранитель и занял позицию за его спиной, как-то боком, контролируя одновременно двух наших телохранителей и Славика.

Наши даже не привстали. Думаю, что, если бы обстановка сместилась вдруг к применению оружия, эти двое за пять секунд слепили бы нас всех пятерых. Их шеф широко улыбнулся и, протягивая нашему шефу руку для пожатия, произнес хрипловатым баском:

— Гамарджоба, Дон! Давненько не общались.

В этот момент первый телохранитель, едва заметно сместившись, оказался у начальников на фланге. Ему достаточно было чуть довернуть корпус, и тогда он смог бы просунуть между нами руку. В то же время это выглядело вполне естественно — без лишней опеки. Оставалось только искренне восхититься профессионализмом парней. Думаю, наши шкафчики долго не смогут подтянуться на такой уровень.

Гость уселся за стол. Его телохранители разместились рядом, присев не очень близко к столу. При этом один из них оказался практически у меня за спиной, а второй — за спиной у Дона, чуть сбоку. В общем, при стрельбе они ни коим образом не попадали на линию огня друг к другу.

К моему неудовольствию, обедать никто не собирался. Усевшись, гость и Дон сразу заговорили о деле. При этом гость внимательно посмотрел на меня — как сфотографировал — и перевел взгляд на моего шефа. Дон только смежил веки и едва заметно кивнул. Гостю этого показалось достаточным.

Они говорили тихо. По-видимому, для того, чтобы не слышали сидящие возле двери Славик с телохранителями. Опускаю прямой диалог — процентов на семьдесят он шел на не очень понятном мне сленге — некой помеси юридических и экономических терминов, блатных и иных словечек.

Через три минуты после начала разговора я усек, что гостя зовут Феликсом, и почувствовал себя… ну, скажем, немного некомпетентным.

На двенадцатой минуте беседы я уловил наконец, что речь идет о покупке денег. Нет, не валюты, а именно «деревянных», наших, родных. Деньги — за деньги. Интересно. До сего момента я полагал, что достаточно хорошо осведомлен о способах отмывания черного нала.

Дон, взяв с самого начала беседы озабоченный тон, начал как-то туманно намекать на грядущие затруднения в связи со смертью Берковича и не окончившейся еще разборкой. В ответ гость, мило разулыбавшись, заявил, что он пришел самым первым — рискнул — и просил учесть это обстоятельство в дальнейшем. После этого Дон предложил подняться к нему в кабинет, чтобы он мог продемонстрировать кое-какие данные, заложенные в компьютер.

Все встали и дружно проследовали по маршруту: выход из кафе, вход в офис, лестница, приемная, кабинет. При этом телохранители Феликса опять сноровисто взяли его в бутерброд, умудрившись на всем протяжении маршрута ни разу не отдавить ему ноги и в то же время казаться как бы незаметными.

Наши парни, как и раньше, не шевельнулись. Только Славик проследовал в кильватере до приемной, где и остался. Я мстительно захлопнул дверь кабинета перед его носом. А может, Дон накануне обозначил степень его участия в данном мероприятии — не знаю.

В кабинете Дон что-то долго объяснял Феликсу, гоняя цифры по дисплею и употребляя выражения из вышеупомянутого сленга.

Минут через пятнадцать они взаимоудовлетворенно ударили по рукам, и мы спустились вниз — Дон, я, бутерброд из телохранителей и Феликса, а в кильватере — Славик. В бар гости зашли буквально на минуту. Феликс с Доном выпили по пятьдесят граммов за успех предприятия и распрощались.

Я прекрасно знал, что грязные деньги отмываются. Даже имел представление, каким образом это делается. В частности, в нашей фирме. Но вот то, что деньги покупаются, услышал впервые, и это мне показалось несколько странным.

Однако недоумения по этому поводу я высказывать не стал и держался непринужденно. А иначе какого, спрашивается, штаны протирать в уютном кресле, если не можешь врубиться в такие вещи?

Кроме того, я был уверен в том, что Дон обязательно похвалится, если он надул этого Феликса. А в том, что он собирался его надуть, я не сомневался. Иначе как объяснить его выражение «лепить горбатого»?

После ухода гостей Дон не стал обедать и направился к себе, велев мне явиться по окончании приема пищи.

Мы со Славиком наскоро откушали, но я успел наговорить ему кучу гадостей по поводу поведения наших телохранителей в сравнении с действиями гостей. Он мне ответил, что, дескать, мы у себя дома, а потому можем особо не осторожничать.