Краткая история Англии - Саймон Дженкинс

Поражение Наполеона было окончательным. Он написал Георгу III: «Я завершил свою политическую карьеру… Я заявляю, что отдаю себя под защиту ваших законов и прошу ваше королевское высочество как самого могущественного, самого постоянного и самого благородного из моих врагов оказать мне эту защиту». Он надеялся бежать в Америку – страну, послужившую искрой для революции, которая так высоко вознесла его. Но его схватили и отправили в ссылку на уединенный остров Святой Елены в Южной Атлантике. Там он провел последние шесть лет своей жизни и умер в 1821 г. Вторая столетняя война между Британией и Францией закончилась.

После Ватерлоо в Вене были достигнуты определенные договоренности, которые считались триумфом европейской дипломатии, хотя, по сути, были глубоко консервативными. Несмотря на то что Венский конгресс сурово покарал Францию за революцию и поддержал абсолютистские режимы в Австрии, Испании и России, подавить революционный дух он не мог. Американский джинн вылетел из бутылки и уже говорил по-французски. Он кружил над всеми европейскими столицами и уверенно овладевал английским языком. С 1812 по 1827 г. британское правительство возглавлял граф Ливерпуль, человек необычайно консервативного склада. Говорили, что он помешал бы и процессу Сотворения мира, чтобы сохранить первозданный хаос. И теперь, в этот переломный период истории Англии, ему предстояло руководить страной. А как быть с конституцией, которая в условиях революционных бурь, свирепствующих по всей Европе, практически не изменилась со времен «Славной революции» 1688 г.?

Когда закончилась война с Францией, рынок труда наводнили 200 000 уволенных в запас солдат и моряков. Упали государственные расходы, наступил экономический спад, что вызвало массовые беспорядки. В 1815 г. парламент, все еще состоявший из землевладельцев, представил Закон об импорте, защищавший доходы английских фермеров, по которому ввозимая пшеница облагалась высокой пошлиной. Этот «хлебный закон» привел к подорожанию хлеба и волнениям в больших городах. В то же самое время на заводах и фабриках так называемые луддиты громили станки, которые должны были облегчить ручной труд. Волна беспорядков, широко распространившаяся и в провинции, внушала ужас властям, у которых еще свежи были воспоминания о парижских санкюлотах.

В 1819 г. на площади Святого Петра в Манчестере мирная демонстрация рабочих была разогнана впавшими в панику войсками. В результате 15 человек были убиты, 600 получили ранения. По иронической аналогии с битвой при Ватерлоо это побоище окрестили «Питерлоо». В смятении Ливерпуль, как в свое время Питт, принял столь же драконовские «шесть законов, которые ограничивали свободу слова, печати и собраний. Антиправительственные строки Шелли «И вот гляжу, в лучах зари, / Лицом совсем как Кэстельри, / Убийство, с ликом роковым, / И семь ищеек вслед за ним»[42]не могли быть напечатаны, так как автора посадили бы в тюрьму. Собрания в поддержку реформ рассматривались как «неприкрытая форма заговора изменников». Через год пятеро республиканцев организовали заговор с целью убийства членов правительства Великобритании, включая главу кабинета – графа Ливерпуля. Заговор, который в исторической науке называют «заговором на улице Катона» (по месту встречи заговорщиков в Лондоне), предотвратили.

Политическая система Великобритании надсадно скрипела. Казалось, что даже монархия шатается. Изолированный в Кью, лишившийся рассудка, слепой и глухой Георг III в 1820 г. наконец умер. Его преемник Георг IV (1820–1830) был обжора и мот, одержимый желанием превзойти в пышности Наполеона. На коронацию он надел костюм, который был копией коронационного наряда французского императора. Его повергло в ужас появление раздельно проживающей с ним супруги Каролины Брауншвейгской, которая приехала из Франции, чтобы короноваться вместе с ним. Она не обладала ни привлекательной внешностью, ни приятными манерами, но король был настолько непопулярен в народе, что лондонцы охотно встали на сторону королевы. Георг не мог доверять своим гвардейцам и вынужден был нанять каких-то головорезов, чтобы удалить Каролину из Вестминстерского аббатства. Она колотила в двери, чтобы ее впустили. Менее чем через месяц она умерла, возможно от передозировки лекарств.

Промышленный прогресс изменял демографическую ситуацию в Великобритании. В 1700 г. население Британских островов без учета Ирландии составляло пять миллионов, почти удвоившись со времен Средневековья. Только пять провинциальных городов насчитывали 10 000 жителей: Йорк, Бристоль, Норидж, Эксетер и Ньюкасл. К 1800 г. численность населения достигла девяти миллионов, а спустя четверть столетия – двадцати. Росту населения способствовали урбанизация и улучшение питания, которые повысили среднюю продолжительность жизни и уровень рождаемости. На смену старым епархиальным городам пришли новые, промышленные города – Манчестер, Бирмингем, Лидс и Шеффилд. Над ними стояла дымовая завеса, и они в равной мере внушали благоговение и ужас.

Все эти изменения превратили Великобританию в самую развитую промышленную страну мира, но в то же самое время поставили под вопрос политическую целесообразность парламента. Избиратели членов парламента никоим образом не отражали интересы новой Британии, а его лидеры были типичными представителями сельской олигархии. Местные власти состояли из членов советов графств, церковных советов и мировых судей. Англиканская церковь теряла популярность, ее священники-плюралисты, владеющие несколькими бенефициями, получали немалую прибыль от церковных приходов, которые оставляли на попечении низкооплачиваемых младших приходских священников – викариев. Храмы не ремонтировались с XV столетия, стояли заброшенными, с обвалившимися крышами. Сторонники нонконформизма сравнялись по численности с приверженцами англиканства. И хотя, согласно законам Питта «О союзах», все союзы рабочих были по-прежнему под запретом, появилось множество обществ взаимного страхования, товарищеских сообществ, которые стали питательной средой для возникновения новых руководителей, представлявших собой альтернативу лидерам аристократии и церкви. Правительство могло заключать в тюрьмы неудобных журналистов, таких как антимонархист Ли Хант и консервативный радикал Уильям Коббет, который, требуя реформы парламента и упразднения «гнилых местечек», подвергал членов парламента резкой критике, называя их «торговцами мандатами от «гнилых местечек», «синекуристами» и «пожирателями налогов», но новости и общественное мнение потоком вырывались из всех политических трещин. В 1820-х гг. на улицах появились газеты Manchester Guardian, Leeds Mercury и Scotsman, которые читали не имеющие избирательных прав горожане, а финансировали их не имеющие избирательных прав негоцианты.

Партия тори проводила крайне реакционную политику. Некоторые тори, такие как герцог Веллингтон, на любое проявление инакомыслия отвечали репрессиями. Другие осознавали неизбежность некоторых политических реформ, которые были крайне необходимы новой Великобритании. Несмотря на весь свой консерватизм, Ливерпуль был гениальным прагматиком, которому удалось сформировать коалицию из этих двух групп. Так, министр внутренних дел Роберт Пиль под влиянием философа Иеремии Бентама и реформатора тюремной системы Элизабет Фрай положил конец варварским порядкам тюремной системы. Он радикально сократил число преступлений, заслуживающих смертной казни, и основал в Лондоне невооруженную муниципальную полицию. В честь Роберта Пиля констеблей окрестили «бобби». Министр торговли Уильям Хаскиссон снизил цены на продукты, уменьшив ввозные пошлины. Ему суждено было стать первым пассажиром, который погиб под колесами поезда. Это произошло на открытии железной дороги Ливерпуль – Манчестер в 1830 г.