Сильные. Книга 2. Черное сердце - Генри Лайон Олди

— Что у него вместо носа?

— Хобот. Прибей его, и потащили. Хорошее мясо.

— Точно хорошее? Их едят?

— Свежуешь, — в голосе Чамчай я услышал издевку, — разделываешь, нарезаешь кусочками. Вымачиваешь в кислом молоке со щавелем. Раскладываешь по горшочкам, заправляешь травками-корешками, заливаешь сметаной. И в камелек, тушиться! Тушить надо долго, потом еще томить...

У меня забурчало в животе — куда там реву мохнатика! Я шагнул к детенышу. Зверь шарахнулся прочь, но петля не пустила. Чудище трубило, я бурчал голодным брюхом, и нам обоим никто не откликнулся. Жаль, что не откликнулся — добыли бы мяса на год вперед!

— Ну, ты скоро?

Большой, сильный!

Как Нюргун.

Кулаком по башке — тресь!

Как Нюргун!

Мясо упало. На колени упало.

Хрипит, дышит. Головой мотает.

Живое, кэр-буу!

Еще — тресь! И еще — тресь!

Под кулаком — хрусть!

Свалилось мясо набок. Дрожит боками.

Не дрожит.

Дышит? Не дышит.

Всё?

Всё.

Пока я валил зверя, Чамчай притащила волокушу из жердей и веток. Запасливая! И предусмотрительная: загодя неподалеку припрятала. Стараясь усыхать помедленней, я сгрузил тушу на волокушу, ухватился за держаки и потопал за удаганкой. Домой? Нет, не домой. Обратно в чащу.

— А ты кто такой, кэр-буу?!

Думаете, это я? Это Чамчай.

Знатная западня: добыча болталась в воздухе, вздернута распрямившейся веткой на высоту моего роста. Зверь отчаянно хрюкал и дергался, но высвободиться не мог. Кабан? Рог на носу, два рога на лбу, на конце морды — тупой клюв. Нет, не кабан. Точно вам говорю! По всему телу — роговые пластины, бляшки, шипы: чисто доспех! Костяной воротник вокруг шеи...

И что, помогло оно ему?

— Трицератопс? — с сомнением пробормотала Чамчай. — Видал таких?

— Нет. А ты?

— Только на картинках. Мелкий он какой-то...

Как по мне, зверь был покрупнее матерого кабана.

— Тоже детеныш? — предположил я.

— Откуда ж ты взялся? — Чамчай обращалась к зверю, и на миг я поверил, что тот ответит. Нет, хрюкнул, и все. — Маастрихт? Палеоцен? Не помню. Забыла. Ведь увлекалась когда-то... Время! Неужели так далеко зашло?

— Что зашло? Это чудище? Оно не здесь живет?

— Не здесь? Не сейчас, — Чамчай сжалилась, заговорила проще: — Ус-муос-сирэй[56] древние. Очень древние. Вымерли давно. Не должно его здесь быть!

— Не здесь, — поправил я. — Сейчас! Сейчас не должно быть. Сама же сказала...

Поймав бешеный взгляд удаганки, я поспешил сменить тему:

— А их едят?

— Уот кого хочешь съест. Если что, супа наварим. В суп любая тварь сгодится...

Я вспомнил, как Кустур хотел отнести убитую мной ворону своей маме. Мол, если с мучицей, да с диким лучком, да с маслицем топленым — чуп-чуп, пальчики оближешь! Рогатая тварь на вид была гораздо аппетитней тощей вороны. А если с мучицей, да с диким лучком...

— Тебя сейчас не должно быть, — сказал я зверюге. — Ты вымерла!

И стал боотуром.

Суп! Суп! Суп!!!

Добыча! Вкусная!

Убью, сварю, съем!

Тресь кулаком! Тресь кулаком! Тресь!!!

Качается. Хрюкает. Хочет дохнуть?

Не хочет дохнуть!

Суп! Чуп-чуп!

Кэр-буу!

Копьем. В шею. Под воротник.

Хрюк!

Обвисла. Сдохла.

У Чамчай вторая волокуша есть. Запасливая! Очень запасливая! Человек-женщина! Адьярай-женщина! Женщина. Нравится. Люблю? Тащу. Мохнатого тащу. Рогатого тащу. Я сильный, двоих тащу! Один тащу, кэр-буу! Домой, кушать. Уота кормить, хыы-хык! От пуза кормить, гыы-гык! Лес? Кончился. Камень под ногами. Черный, скользкий. Черный, шершавый. Черный, корявый. Помню, да. Шел тут. Слева огонь течет. Справа...

Прячется, буо-буо! За ржавым камнем прячется.

А я вижу! Всё вижу! От меня не спрячешься! Морду вижу. Зубы вижу. Глаз. Прячется, следит. Напасть хочет! Мясо украсть. Лапу вижу. На лапе — когти. Хвост вижу. Помню. Помню хвост! Плохой! Плохой! Очень плохой!

— Ворюга!

Мохнатое мясо за хобот — хвать! Я хвать, Юрюн-боотур!

— А-а-а, буйа-буйа-буйакам!

Швырнул. Летит! Мясо летит. Ворюге по башке — шмяк! Хыы-хык, гыы-гык! Упал, покатился. Вскочил. На две лапы. Человек-зверь? Человек-тварь? Человек-ящерица? Ворюга! Скачет. Прочь скачет. Быстро-быстро. Удирает!

— Буо-буо!

Не удерешь! У меня лук! Я тебя — в глаз!

В глаз!

Обернулся. Зря обернулся! В глаз, да. Как ворону.

Попал!

— Дьэ-буо!

Упал. Упал ворюга. Трепыхается. Ворона, хыы-хык! Не трепыхается. Сдох.

— Убил! Я убил! Ворюгу убил!

— Думаешь, он?

— Всех убью! Юрюн-боотур!

— Тот, что у нас шастал?

— А-а-а, дайа-дайа-дайакам! Тот! Ворюга!

— Откуда знаешь?

— Хвост! Хвост видел. Узнал.

— Ну, тогда молодец. Ловко ты его!

Ловко я его. Чамчай хорошая. Хорошая! Я его ловко. Очень хорошая!

— Я молодец! Меткий! Сильный!

— Жених!

— Жених, да! Самый сильный! Самый меткий!

— Самый лучший?

— Самый лучший, дьэ-буо! Юрюн-боотур! Люблю!

— Любишь? Правда, любишь?

— Я честный! Самый честный! Люблю, кэр-буу!

— Ну, сейчас проверим, какой ты честный...

Улыбается. Кому? Мне улыбается! Любит? Любит, да! Хвостом хлещет. Нет, не хлещет. Крутит. Хвостом крутит. Кружится. Играет. Заигрывает! Со мной заигрывает! Моё! Вьется, ластится. Хочет! Кого? Меня хочет! Человек-женщина. Адьярай-женщина. Невеста! Люблю! Хочу. Хочу. Очень хочу! Нюхать ее буду! Залазить на нее буду! Детей делать буду!

Хорошо, да!