48 законов власти - Роберт Грин

Для Людовика XIV и его свиты в 1660 году был построен дворец в Версале, не похожий на другие королевские дворцы мира. Как в пчелином улье, тут все вращалось вокруг персоны короля. Придворные размещались в апартаментах, окружавших королевские покои, на расстоянии, которое зависело от положения, занимаемого придворным. Королевская опочивальня располагалась в самом центре дворца (в буквальном смысле) и находилась в фокусе всеобщего внимания. Каждое утро в этой комнате происходила церемония, известная как леве.

В восемь часов утра первый камердинер короля, спавший в изножье королевской кровати, будил его величество. Затем пажи открывали дверь и впускали тех, кто принимал участие в утренней церемонии. Порядок, по которому они входили, был точно определен: сначала появлялись незаконные сыновья короля и его внуки, затем принцы и принцессы крови, за ними — его врачи. Следующими входили распорядитель гардероба, официальный чтец короля и лица, ответственные за его развлечения. Вслед за ними прибывали государственные деятели, входившие в соответствии с их рангом, в порядке его возрастания. Последними по порядку, однако не по значению, появлялись те, кто получил специальные приглашения на церемонию. К концу в комнате собиралось не менее сотни королевских слуг и посетителей.

День был организован так, что Людовика постоянно посещали придворные и официальные лица, прося его совета и суждения. На все их вопросы он обычно отвечал: «Я подумаю».

Сен-Симон отмечал: «Если он поворачивался к кому-то, задавал вопрос, делал какое-либо замечание, глаза всех присутствовавших обращались на этого человека. Это было отличие, которое обсуждали, и высокий престиж». Во дворце было невозможно уединение, даже для короля, — каждое помещение имело дверь в смежные с ним, каждый коридор вел в покои большего размера, где постоянно собирались группы дворян. Действия любого были независимыми, но ничто и никто не оставались незамеченными. «Король не только следил, чтобы все высшее дворянство собиралось при его дворе, — писал Сен-Симон, — он требовал того же и от мелкого дворянства. При его леве и кушэ, во время трапез, в версальских садах, он всегда смотрел вокруг, все примечая. Его задевало, если самые родовитые дворяне не жили при дворе постоянно, и те, кто никогда не появлялся или показывался лишь изредка, вызывали его крайнее неудовольствие. Если кто-то из них обращался с прошением, король гордо ответствовал: „Мне он неизвестен“, и никто не смел возразить».

Толкование

Людовик XIV пришел к власти в результате гражданской войны, Фронды. Основной движущей силой Фронды было дворянство, возмущенное усилением трона и тоскующее по временам феодализма, когда сюзерены правили в своих владениях, власть же, которую имел над ними король, была совсем невелика. Дворяне проиграли войну и, затаив обиду, держались обособленно.

Конструкция Версаля поэтому представляла собой нечто большее, чем просто каприз обожающего роскошь короля. Она выполняла важнейшую функцию: король получал возможность пристально следить за каждым и быть в курсе всего, происходящего вокруг. Роль некогда горделивого дворянства свелась к перебранкам из-за права помогать королю одеваться по утрам. Во дворце были невозможны уединение и изоляция. Людовик XIV очень рано уяснил, насколько опасна для короля добровольная изоляция. В его отсутствие заговоры будут разрастаться словно грибы после дождя, враждебность породит раздоры и интриги, и, наконец, вспыхнет бунт, прежде чем король успеет что-либо предпринять. Чтобы предотвратить такой ход событий, следует не просто поощрять общительность и открытость, их необходимо четко организовать и направить в нужное русло.

В Версале эти условия выполнялись до самого конца царствования Людовика, то есть около пятидесяти лет относительного мира и покоя, на протяжении которых булавка не могла упасть на пол так, чтобы король не услышал.

Ключи к власти

Макиавелли доказывает, что в военном смысле крепость неизбежно является ошибкой. Она становится символом изоляции власти и представляет легкую цель для врагов того, кто ее построил. Предназначенные для того, чтобы защитить, крепости на самом деле отрезают вас от помощи и лишают гибкости. Они могут казаться неприступными, однако стоит вам удалиться в одну из них, и вот уже всем известно, где вы находитесь. И не нужно большой хитрости, чтобы превратить вашу крепость в тюрьму. Крепости, с их замкнутым тесным пространством, весьма уязвимы в отношении инфекционных заболеваний. В стратегическом смысле изоляция в крепости не дает защиты и на самом деле создает больше проблем, чем помогает решить.

Поскольку человек по природе своей существо общественное, власть зависит от социальных контактов и взаимодействий. Чтобы добиться власти, вы должны находиться в центре событий, подобно Людовику XIV в Версале. Все события должны вращаться вокруг вас, вы должны быть осведомлены обо всем, что происходит на улицах, и обо всех, кто может плести против вас интриги.

Опасность, по мнению большинства людей, возникает тогда, когда они чувствуют, что им что-то угрожает. В это время они стараются отступить и спрятаться в той или иной крепости. Однако, поступая так, они получают все меньше и меньше информации и теряют возможность видеть и оценивать происходящее вокруг. Они теряют маневренность и становятся легкой добычей, к тому же изоляция делает их подозрительными. В военном деле и большей части стратегических игр изоляция часто предшествует поражению и смерти.

В моменты неопределенности и опасности вам нужно преодолеть желание спрятаться. Вместо этого возобновляйте старые связи и заводите новые, внедряйтесь в самые разные круги.

В этом состоит хитрость, к которой на протяжении столетий прибегают люди власти.

Римский государственный деятель Цицерон происходил из мелкого незнатного рода, и его шансы добиться власти были бы ничтожны, если бы не удалось самостоятельно завоевать место среди правящей элиты города. Он проделал это и добился блестящего успеха, точно определяя влиятельных людей, а затем то, в каких отношениях они между собой. Он бывал повсюду, был знаком с каждым, у него была такая разветвленная сеть связей, что он с легкостью противопоставлял любому врагу союзника.

Французский государственный деятель Талейран действовал точно так же. Потомок старейшего аристократического рода Франции, Талейран, несмотря на это, старался постоянно быть в курсе того, что происходило на улицах Парижа, и это позволяло ему предугадывать события. Он получал даже своеобразное удовольствие от общения, как говорят сегодня, с криминальными элементами, собиравшими ему ценные сведения. Каждый раз, когда наступал кризис и власть переходила из рук в руки — в дни конца Директории, падения Наполеона, отречения Людовика XVIII, — Талейран не только выживал, но и процветал, поскольку никогда не замыкался на узком круге общения и всегда поддерживал связи с новым порядком.