Совместно нажитое - Ирина Мясникова

– Я подумаю.

– Вот и подумай, хорошее дело. А теперь, дорогая моя, признавайся честно, куда намыливаешься такая нарядная? – Мама повела глазами в сторону пакетов с одеждой. – Отчего глаза у тебя сверкают огнём, а оставшиеся волосы развеваются? Уж не влюбилась ли ты опять?

– Влюбилась, – призналась Марина и расплылась в самой дурацкой улыбке, какая может быть только у очень счастливого человека.

– Ну, не дура ли? – Мама всплеснула руками.

– Чего это дура? Почему всё время дура? – Вот тут Марина уже обиделась, и улыбка слетела с её лица.

– Потому что из огня да в полымя. Ты с одним мужиком не разобралась ещё толком, так уже себе нового завела.

– Знаешь! На то, чтобы с Сергеем Владимировичем толком разобраться, как ты говоришь, может вся жизнь уйти. Или его просто убить надо! На это я пока не готова, вернее готова, но боюсь наказания в виде лишения свободы, а потратить всё оставшееся мне время на войну, охоту и прятки я не хочу. Категорически. И потом, если б ты знала… – Марина мечтательно закатила глаза и подперла голову рукой.

– Что?! Чего я не знаю? Они все одинаковые, поверь мне. Руки, ноги, голова и вот «это вот». – Мама многозначительно посмотрела на Марину и помахала в воздухе рукой согнутой в локте ладонью книзу.

– Ты не права. Это только с виду они одинаковые. А на самом деле голова, и вот «это вот»… – Марина повторила материнский жест. – У всех разные.

Тут Марине совершенно некстати вспомнился Виктор. Хотя, почему некстати? У Рукожопа проблема со всех сторон: и с головой, и с «этим вот», прямо скажем, не фонтан. У Виктора с головой всё хорошо. Это точно. Но вот «это вот» оставляет желать лучшего. Нет, конечно, может быть, они все прекрасные парни. Для кого-то, но не для Марины. Для Марины теперь существует только один – Байкачаров. Вот у кого и с головой и со всем остальным полный порядок.

– Ох! – Мама тяжело вздохнула. – Хотя, может быть, ты и права. Мы живём в мужском мире. И чем дальше, тем хлеще. Да уж! Россия – это вам не Америка. Там другая крайность. Там оголтелый феминизм, а у нас пусть самцы между собой разбираются. «Этим самым» меряются. И ты вся такая нежная, слабая и беззащитная. Тьфу!

– Выходит, что именно слабая и беззащитная. Вон деньги есть, работа какая-никакая есть, а из дома выйти страшно.

– Ну, да! Богатые тоже плачут. – Мама усмехнулась.

– Ещё как плачут. Мне адвокат рассказывала, один, чтоб при разводе имущество не делить, бывшую жену в тюрьму засадил и в колонию отправил. У богатых мужчин, самцов, как ты их справедливо называешь, возможности шире. Это бедный только в морду даст. А богатый и в морду тоже.

– И что теперь? От одного придурка за следующего прятаться? Только не говори мне, что он другой.

– Во-первых, он, и правда, другой, во-вторых, никто мне ещё за него прятаться не предлагал. Он вообще в Москве живёт.

– Залетный фраер, значит.

– Да ну тебя.

– Почему это меня «ну»? Он такой будет сюда приезжать, получать удовольствие по полной программе, а ты такая нежная, слабая и беззащитная будешь потом это расхлебывать. Не приведи Господь, твой бывший придурок прознает.

– Не прознает. Вернее придурок давно знает. Это длинная история. А удовольствие я тоже буду получать, ещё какое! Офигенное удовольствие.

– Ну-ну.

Марина расплатилась с официантом, поцеловала мать и умчалась к себе в логово, всячески запутывая следы. Вечером, примеряя привезенные наряды, она вспомнила разговор с матерью. Вот опять мама со всех сторон права. И Штукина права. Надо увольняться от греха и думать, как жить дальше. Ведь жизнь действительно только-только стала налаживаться. Марина подумала о Байкачарове, в животе ёкнуло. Чего себя обманывать? Это же точно любовь. Уж, если это не любовь, что же тогда любовь? А любовь надо беречь, она не всем дается. Нельзя оставаться такой беспечной. Не ровен час Рукожоп вычислит это логово, явится и всё-всё испортит. Марина решительно набрала телефон дочки бабы Веры, извинилась за беспокойство во внерабочее время и с замиранием сердца задала вопрос:

– Я вас не сильно подведу, если всё-таки уволюсь?

Она представила, как её сейчас пошлют подальше и будут совершенно правы. Воистину не делай добра, не получишь зла. Взяла добрая женщина на свою голову ходячую проблему. Вечно с Мариной какие-то неурядицы. Хотя бы год, что ли, для приличия отработала.

Однако дочка бабы Веры странным образом ни капельки этому звонку и просьбе Марины не удивилась и на Марину не обиделась.

– Да меня мама предупредила уже, еще неделю назад, чтоб я вам смену готовила, думает, что вы скоро в Москву от нас съедете, – сообщила она со смехом. – Уж больно интересный мужчина вас разыскивал. Я рада, что у вас всё хорошо. Замену я вам быстро найду. Желающие имеются. Свято место пусто не бывает.

– Ваша мама, наша баба Вера, конечно, гениальная женщина! – сказала Марина. – Но не всё так прекрасно, как нам мечтается, и в Москву меня пока никто не приглашал. Передавайте бабе Вере большой привет. Просто меня предупредили опытные люди, ну, из полиции, что мой бывший супруг, скорее всего уже вычислил, где я работаю.

– Опять у нас в банке утечка! – Дочка бабы Веры ахнула.

– Нет, всё гораздо проще. Достаточно обзвонить отделения с просьбой позвать меня к телефону. Даже никуда шпионов засылать не надо.

– Действительно! Прямо скажем, элементарно.

– Мне рекомендуют срочно увольняться, потому что защитить меня от этого психопата чрезвычайно сложно. И мама мне не советует рисковать.

– Я очень понимаю вашу маму и вас. Тем более, как я понимаю, наша зарплата для вас в настоящее время никак не является решающим фактором. Мне нужно немного времени, но в понедельник с утра я пришлю к вам человека для передачи дел.

В пятницу Марина пришла на работу с дорожной сумкой. Ведь ей предстояли настоящие практически трехдневные каникулы. Как говориться у иностранцев, «уикенд». По случаю запланированного похода в филармонию она надела не уже привычную куртку с шароварами, а элегантное пальто. При виде её пальто отделение хором вздохнуло. Марина выглядела не хуже своих клиентов «крупняков». Конечно, в этом пальто в метро делать было нечего, разве что вызывать и разжигать классовую ненависть. В метро же никто по-прежнему не разбирается, что пальто это прошлогоднего сезона, и с точки зрения той же Ляли уже безнадежно устарело. Или как говорят знатоки, потеряло актуальность. Ехать на своей машине Марина не рискнула, поэтому приехала на работу в такси. Правда, в такси она ехала, как обычно, с пересадками. Каникулы каникулами, а расслабляться нельзя. Конспирацию ещё никто не отменял.

– Ну, наконец-то, коленки! – радостно воскликнул Байкачаров, встретив её у отделения в конце рабочего дня.

Марина посмотрела на свои ноги и тоже порадовалась. Ей и самой уже осточертели галифеобразные штаны и грубые солдатские ботинки.