Пожнешь бурю - Станислав Гагарин

Я знаю, Ричард, что вы противник террористических актов, смыкаетесь в этом отношении с марксистами, которые уповают только на классовую борьбу. Но, поймите, у пас пет времени для духовного или, если хотите, революционного воспитания простых американцев. Да и не наше это дело, старых военных. Ведь мы даже не партия, а лига чудаков, умеющих, слава богу, еще и стрелять. Мы группа старых солдат, сохранивших порох в пороховницах и защищающих Америку от разнузданных маньяков, вроде моего тезки, генерала Холла. Впрочем, мы знаем о ваших убеждениях, Тейлор, поэтому, если понадобится разнести башку Холлу и остальным молодчикам, это сделают другие. Вы же…

Готов служить делу лиги, сэр, – твердо сказал полковник.

Делу Америки и всего человечества, – поправил его Редфорд. – У пас есть подозрение, что Комитет семи вместе с ЦРУ предпримут сегодня действия, которые должны спровоцировать русских. Надо готовиться ко всему. Вам, Тейлор, поручается быть нашими глазами и ушами в Пентагоне. Вот пропуск к министру обороны. Он выписан на ваше имя, ведь там вы можете встретить старых знакомых. Пропуск подлинный.

Хорошо, – кивнул полковник и взял из рук Редфорда запаянный в пластик кусок картона с его фотографией.

А с этим документом вы попадете в Центральный командный пункт Комитета начальников штабов. Дежурный генерал с восьми часов – Рой Монтгомери. Вы знаете этого человека?

Да, сэр, – коротко ответил Тейлор.

На это мы тоже рассчитывали. Окончательные инструкции получите в восемь утра, когда у нас будут новости. А сейчас отправляйтесь спать. Может быть, хотите перекусить что-либо?

Благодарю, сэр, я не голоден.

Хорошо. – Адмирал устало вздохнул и улыбнулся, лицо его посветлело, морщинки разгладились. – Сейчас я подумал, Ричард… Знаете, странно получается. Вы – представитель ВВС, а авиаторы всегда были за широкое применение ядерного оружия, не хотели видеть разницы между «Эйч»-бомбой и классическими средствами ведения войны. Я же – представитель флота. А моряки вместе с армейскими офицерами всегда считали, что силу надо применять только в пределах разумного. И вот мы с вами вместе, в одной упряжке. Это глубоко символично, Тейлор.

– Согласен с вами, сэр.

Дверь отворилась, вошел Лерой Сэксер.

– Определите полковника, – сказал ему председатель лиги. – Ровно в восемь утра жду вас здесь.

Лерой Сэксер проводил Тейлора в комнату, где стояли широкая кровать с резными спинками и небольшой старинный стол-бюро.

– Располагайтесь, Дик, – сказал капитан 1 ранга. – Я разбужу вас за пятнадцать минут до восьми. Завтракать будете во время совещания у адмирала. Туалет за этой дверью.

Дорога утомила полковника, а разговор с адмиралом взбудоражил его. «Надо уснуть, – сказал он себе. – Днем будет трудная работа. Как там это место, в «Книге Иова»: «Редеет облако и уходит; так нисшедший не выйдет, не возвратится более в дом свой, и место его не будет уже знать его…»

Утро обещало безветренный и жаркий день.

Над океаном возник конвекционный туман, когда воздух с быстро остывшей суши перевалил холмистую гряду острова Святого Симона и растекся на медленно отдававшей тепло водной поверхности. Но стоило родившемуся в Атлантике солнцу приподняться над горизонтом, как его пронзительные лучи быстро съели туман, высушили капельки утренней росы на листьях деревьев и лепестках цветов, заполнивших сад Тейлоров.

Лу Тейлор проснулась рано и, не открывая глаз, почувствовала, что Джорджа уже нет рядом с нею. Она знала, что муж любит вставать рано и во всякое время года бегает до завтрака. Лу пыталась подкараулить Джорджа, подняться с постели прежде, чем он тихонько выскользнет из спальни в одних шортах, наденет внизу спортивные туфли и начнет мерить своп неизменные две мили. Но удавалось ей это только в те времена, когда Лу кормила ребенка грудью – а все ее дети, будто сговорившись, требовали материнского молока именно на рассвете. Когда период этот проходил, Лу отсыпалась за бессонные ночи и всегда пропускала момент пробуждения мужа.

Вот и сегодня его уже не было рядом…

«Пусть бегает, – с улыбкой подумала Луиза Тейлор, не открывая глаз. Так приятно было понежиться хоть пять минут после пробуждения, будто в детские годы на рождество или пасху, когда не надо идти в школу. – Далеко не убежит. Мы ведь на острове».

Когда она была маленькой, то мечтала оказаться вдруг Робинзоном и жить на острове. Только чтоб рядом с нею обязательно находился Пятница. А Пятницей становились очередная «самая-самая» подруга или тог парнишка, которого мысленно выбирала первая красавица класса Лу. «Теперь Пятницей стала я, – она весело усмехнулась, – при Робинзоне Тейлоре. Кстати, сегодня он собирался на остров Джекилл. А вечером вернется из Майами на Ричард. Пора вставать. Надо привыкать к тому, что будущий маленький Тейлор унаследует дурную привычку есть по ночам. А согласится ли Джорджи назвать его в честь деда Магометом? У нас любят сокращать имена, и тогда имя парня будет звучать «Мэйдж», задразнят мальчика. Нет, «Маг» не годится… О! Назову его Ислам. Тогда сокращенно моего сына будут звать «Айс». Совсем неплохо для мужчины».

С этими мыслями Луиза сладко потянулась и вспомнила сон.

Сначала Лу подумала о наследственной памяти, которая живет в ней, генетической памяти, унаследованной от деда, Хаджи-Мурата Пулатова. Ведь она никогда не была в России, не видела Дагестанских гор, у подножия которых, на берегу Каспия, в старинном городе Дербенте, родился и вырос ее дед.

История Хэйджа Пъюлетта, обраставшая со временем романтическими подробностями, жила в семье Тейлоров как фамильная реликвия. Хаджи-Мурат потерял родителей, когда ему было двенадцать лет, и перебрался к дяде в Баку, где сначала был боем в лавке, а затем стал работать на нефтепромыслах, вступил в марксистский кружок, был арестован за участие в революционной борьбе, судим и отправлен в Сибирь. Из ссылки молодой кавказец бежал, но отправился не на запад, где его ждали полицейские агенты, а на восток. Добрался до Чукотки. Отсюда на шхуне торговца пушниной перебрался на Аляску. Хотел с восточного побережья США уйти морем в Россию – уже шла мировая война. Потом революция, годы интервенции.

Пулатов к тому времени установил связи с социалистами Америки, потом вступил во вновь образован ную компартию. И на собственном опыте убедился, что американская полиция вовсе не либеральнее царских жандармов…

«С дедом Хэйджем все ясно. Но почему мне снился Генри Хукер?» – недоуменно спросила себя Лу и выпрыгнула из постели. Через минуту она уже плескалась под струями прохладного душа, с силой проводя ладонями по ладному телу, которое только укрепили предыдущие роды, и с нежностью оглаживая место, где затеплилась новая жизнь.

Потом Луиза спустилась на кухню, там хлопотала неутомимая Пегги, и принялась готовить вместе с нею завтрак. А вернувшийся с пробежки Джордж Тейлор завернул в сад и нашел там Виктора Хансена с лопатой в руках.