На хвосте удачи - Наталья Колесова

Фокс отозвал людей на паруса, женщин послал в трюм – подальше от шторма, поближе к помпам. На корме задержался лишь Нэтти. Капитан мимоходом коснулся его плеча:

– Не печалься, Нэтти. Кто знает, может, Остров со временем опять «обрастет» кораблями…

Ловушка захлопнулась.

От люссановского брига «Непобедимый» остались одни щепки. «Пес войны», на который Фокс пару месяцев назад пересадил своего второго помощника и часть команды, тонул, немногие уцелевшие моряки плыли к «Красотке». А из пяти испанских фрегатов удалось потопить только один. Очень невыгодный обмен!

…Капитан Люссан пришел к нему с предложением консорства, от которого просто невозможно было отказаться: по верным сведениям, в Гавану вскоре отправляется испанский галеон, везущий серебро с материкового рудника, – ждать основного казначейского каравана. Практически без конвоя, так, парочка люггеров. Фокс знал Люссана как человека серьезного и основательного, призы тот брал небольшие, но стабильные, команда была им довольна. И источники информации у него всегда были надежными. Лис согласился, не раздумывая.

Как оказалось – зря. Вместо серебряного галеона их поджидала эскадра Бича пиратов. Самым правильным было удирать, что они и попытались сделать. Но несколько метких залпов с фрегатов угодили в крюйт-камеру «Непобедимого», а когда «Красотка» и «Пес войны» пошли на прорыв, попытка тоже кончилась плачевно. Ну что ж, он уже два раза уходил от Бича пиратов, третий оказался неудачным…

…Нацеленные с фрегатов множество мушкетов и пушек. Почти затертая среди могучих кораблей шхуна, только что не взятая на абордаж. И на палубе – они. Изрядно прореженные картечью и ядрами, оскалившиеся, ощетинившиеся пистолетами, саблями и шпагами.

– Сколько у нас осталось ядер? – почти не поворачивая головы, спросил Лис.

– Лучше спроси, сколько у нас осталось пушек, – проворчал канонир Дарби. – Хватит, чтобы этому их… флагману засадить ниже ватерлинии. Но только раз.

Лис потер подбородок.

– А больше нам и не надо!

С испанского флагмана «Санта Мария» вновь донесся звучный голос. Говорил испанец по-английски.

– Адмирал Рикардо де Аламеда второй раз предлагает вам сдаться! Он гарантирует, что вас не казнят на месте, а довезут до берега и передадут в руки суда!

Что равнозначно. Лис почувствовал, как вздрогнул стоявший с ним плечом к плечу Нэтти, глянул мельком: тот, нервно кусая губы, уставился на испанцев на палубе флагмана. Жалко мальчишку.

Лис набрал полную грудь воздуха:

– Передайте дону де Аламеда благодарность за столь любезное предложение и скажите ему…

Старший помощник шагнул к нему, заслоняя спиной от испанцев. Сказал, почти не шевеля губами – привычно берег авторитет капитана:

– Подумай, Лис. Адмирал, по слухам, держит свое слово. А пока мы живы – все еще возможно.

Эндрю обвел взглядом свою маленькую потрепанную армию. Они ждали его отказа и готовились умереть так, как умеют корсары, – сражаясь до последнего вздоха.

Лис окончил свои слова совсем не так, как намеревался. Не так, как от него ожидали:

– …передайте, что мы сдаемся!

Высоко подняв шпагу, Фокс отсалютовал своему удачливому противнику – и аккуратно положил ее на палубу. Он не смотрел на своих людей, но слышал, как над шхуной разнеслось:

– Лис… Лис-с… Лис!

Но знал, как изумленно они переглядываются, как медленно, дожидаясь друг друга, кидают под ноги оружие: кто неохотно, кто с недоумением, кто с облегчением…

Ему показалось, что Нэтти сошел с ума. Только что тот стоял рядом – и вот уже рванулся вперед, крича пронзительно:

– Отведите меня к дону Рикардо де Аламеда! У меня к нему срочное и важное сообщение!

Солдат цепко ухватил его за ворот, но не зашвырнул обратно в толпу корсаров. Подняв голову, вопросительно смотрел на офицеров – а мальчишка, готовый вывернуться не только из собственной одежды, но и из собственной шкуры, продолжал верещать, упрашивая, грозя и раздавая от имени дона де Аламеда награды за свою жизнь. И все это – на чистом испанском, да еще с безупречным кастильским произношением!

– Парень свихнулся от страха, – прошептал стоявший за Фоксом боцман. – Сейчас они его прикончат…

– Чего он там кричит, а, Лис?

Фокс еле повел плечом. Ответил мнимо спокойно:

– Всякий бред. Тянет время, похоже.

Берни, хорошо понимавший испанский, быстро взглянул на него, но ничего не сказал. Меж тем офицеры, вполголоса посовещавшись, приняли решение. Один махнул рукой:

– Мальчишку – к адмиралу. Остальных – в трюм.

Подгоняемые ударами мушкетов и ругательствами пленные побрели к люку. Задрав голову, Фокс следил за Нэтти: юнга легко взбежал по трапу. На них он даже не оглянулся.

…Точно во сне она вошла в большую, богато убранную каюту. Высокий, одетый во все черное мужчина стоял к ней спиной, задумчиво глядя в большие кормовые окна. Нати уставилась на него, чувствуя, как у нее просто подгибаются ноги. Волосы цвета воронова крыла – он нисколько не поседел! – спускаются на прямые плечи…

– Итак, – услышала она бархатный голос. – И что же ты хотел мне сообщить, юный пират?

Человек обернулся, и у Нати просто перестало биться сердце. Прямой профиль, густые ровные брови, темные пронзительные глаза, строгий рот, испанская бородка – все, как она и помнила…

Но этот человек не был ее отцом!

Отцу было уже далеко за пятьдесят. А этот был ровесником Лиса.

Испанец вскинул брови.

– Я слушаю?

– Это вы… дон Рикардо де Аламеда? – кашлянув, уточнила Нати сорванным голосом.

– Тебе нужны мои верительные грамоты?

– Не помешало бы на них взглянуть! – сорвалось с ее губ прежде, чем Нати успела убрать из голоса ноты вызова.

В пронзительных глазах испанца блеснуло нечто, похожее на вспышку веселья.

– Клянусь честью, я – действительно адмирал дон Рикардо де Аламеда!

– О, ваша честь, ну конечно! – с презрением воскликнула Нати. – Отличное доказательство! С нею-то вы всегда можете договориться!

Услышала шевеление за спиной, но испанец вскинул руку прежде, чем солдат успел поучить пленного почтительности. Так что Нати беспрепятственно сделала пару шагов вперед, оперлась о стол кулаками и уставилась на адмирала с возмущением.

– Ведь вы, сударь, просто самозванец!

Солдат даже дышать перестал. Адмирал некоторое время серьезно рассматривал пылающее праведным гневом юное лицо, потом решил, что, пожалуй, имеет дело с безумцем. Сказал учтиво: