Музы дождливого парка - Татьяна Корсакова

—Люблютебя милый! —Затылкакоснулась еерука, и Саввадо ломоты вчелюстях стиснулзубы, чтобы неподдатьсявнезапномуубийственномупорыву. Не сейчас.Нужно хорошеньковсе обдуматьи просчитать...

Софьяне любила позировать.То ли стесняласьсвоего шрама,то ли не считалаСавву достойным.Часто приходилосьработать попамяти, по сделаннымукрадкой наброскам.Но какой жесладкой и упоительнойбыла эта работа!Он днями пропадалв своей мастерской,частенькооставалсяночевать вМоскве. Софьясначала злилась,а потом успокоилась,с головой окунуласьв обустройствопоместья. Ей,плебейке, нравилосьназывать ихновый дом надворянскийманер поместьем.В нем она чувствоваласебя владычицейморскою.

Унее хорошополучалось.Отреставрированныйособняк наполнялсяантикварноймебелью и дорогимибезделушками,стены украсиликартины. Вприбранном,избавленномот старых ибольных деревьевпарке как помановениюволшебнойпалочки, появилсянебольшойпрудик. СаввинПарнас оживали наполнялсяжизнью. Всебыло готовок сентябрю.Савва тожеприготовился.Теперь оставалосьтолько ждать.

Судорожныйприпадок уСофьи началсяочень удачно— поздним вечером.Савва не спешил:наблюдал, какбьется в конвульсияхего угасшаямуза, как наусыпанномвеснушкамилице появляютсясиняки и ссадины,как сочитсякровь из прокушеннойгубы. Всего намгновение емустало жаль ее,но жалостьбыстро прошла,уступив местопредвосхищениюсвободы.

Лестница,ведущая навторой этаж,была высокой,и там, на второмэтаже, еще несделали перила.Какая ужасная,какая непростительнаянеосмотрительность!Какая трагическаяслучайность...

МертваяСофья, раскинувв стороны руки,лежала на полупервого этажаи смотрела наСавву навекизастывшимвзглядом. Свободапьянила, сводилас ума и заставлялаколени подкашиваться.Прибежавшаяна шум домработницазастала хозяинарыдающим надтелом своейпогибшей жены...

Софьюхоронили пышнои торжественно.И рыжий кленовыйлист, упавшийна крышку гроба,смотрелся оченьдостойно иуместно. Этотлист напомнилСавве, какойона была раньше,его Клио. Примирили успокоил...

Послепохорон он непоехал в поместье,отделавшисьот толпы сочувствующих,сославшисьна необходимостьпобыть одному,ушел в мастерскую.

КогдаСавва сдергивалсо статуи покрывало,руки чуть заметнодрожали. Длясмелости пришлосьвыпить рюмкуконьяку. Тяжелооставатьсябеспристрастным,когда на светвот-вот родитсяновая муза.

МраморнаяКлио улыбнуласьему ласковои приветливо,тряхнула озорнымикудрями.

— Ну,здравствуй,моя муза! — Толи от волнения,то ли из-заисходящегоот статуи сияниястало больнодышать. Саввас благоговениемприсел у постамента,обхватил Клиоза колени, сказалшепотом: — Какже я соскучилсяпо тебе...

*****

Отводы шелпар,но Марте всеравно казалось,чтоона недостаточногорячая. Нет,она ужепочтиотогрелась,после того...после этогосумасшествия,кожа горелаогнем, а губысаднило,новода все равнодолжна былабыть обжигающегорячей. Чтобыпрогнать остаткипритаившегосягде-то глубоковнутрихолода,чтобы смытьчужие поцелуии прикосновения.

Оправданиесвоему падениюможно найтивсегда. Ей лиоб этом не знать!Можно сослатьсяна стресс илина действиевина, а можнои вовсе неоправдываться.Ведь никомуоно не нужно— ееоправдание.Но отчего жетогда она всевремя мысленновозвращаетсяне в стылыйпогреб, гдеедва не умерла,а в объятияКрысолова, вкоторых ожила?

Благодарность!Пусть это будетмаленькаяженская благодарностьза спасение.Крысолов нерыцарь в сияющихдоспехах, ноколь уж именноон ее спас... Иплевать на то,что между нимипроизошло...она и не подозревала,что так бывает!Было и было!Больше не повторится.И даже не потому,что он фрик, апотому, что онакожей чувствует— они по разныестороны баррикад.Что развелоих по эти стороны— другой вопрос,ей пока достаточносамого факта.

Банныйхалат был рассчитанна Крысоловаи Марте оказалсявелик, но надеватьсвои отсыревшие,пропахшие виномвещи не хотелось.Как не хотелосьвот так, сразу,возвращатьсяв комнату.

Онуже оделся.Сидел на аккуратнозаправленнойкровати с видомв одинаковоймере виноватыми сосредоточенным.Странное дело,с зачесанныминазад чутьвлажными волосами,без желтыхочков, с густымнездешнимзагаром онказался кудакак загадочнееи серьезнеесебя прежнего.Еще молодой,но уже битыйжизнью. Ведьбитый же! Ведьслучилось жес ним что-то! Аиначе откудаэта горькаяскладочка, этакривоватаяулыбка и сейчасособенно заметнаяасимметриялица.

— Утебя есть сигареты?— Ей нужно былочто-то сказать,как-то преодолетьсковавшую ихобоих неловкость,начать разговор.

— Вкармане куртки.— Он не сталподниматьсяс кровати, простомахнул рукой.— И зажигалкатам же.

— Яу тебя покурю,можно?

—Кури.

— Иокошко приоткрою.

— Какскажешь.

Какскажешь... Ну икак с ним вообщеразговаривать?О чем разговаривать?

Сигаретычуть отсырели,Марте пришлосьпостараться,чтобы раскуритьодну из них.

—Обычноя не курю...

—Тольков экстремальныхситуациях, —он невеселоусмехнулся.— Я помню.

— Меняубить хотели.— Ей вдруг сталообидно из-заэтой его отстраненности,точно и не сним она... Точнои не было вообщеничего.

— Язаметил.

—Спасибо,что помог. — Нескладывалсяу них разговор.Совсем нескладывался.

— Этоне я, это Грим.— Крысоловкивнул в сторонусвоего пса. —Без него я бытебя никогдане нашел.

— Аты искал?

Онничего не ответил,неопределеннопожал плечами.

—Зачем?— действительно,зачем отвлекатьсяот Верочки,зачем искатьее, никому ненужную Марту?

Онснова ничегоне ответил.Вместо этогоспросил:

— Тывидела, ктотебя запер?

— Нет.

— Апредположения?

—Никакихпредположений.

—Сквозняк?— В его голосеи в самом делебыла иронияили Марте этотолько послышалось?

—Человек!— Она загасилатолько чтораскуреннуюсигарету. —Пойду я, пожалуй.Спасибо ещераз.

—Подожди!— Крысоловоказался рядомтак быстро, чтоМарта и глазомморгнуть неуспела, крепко,но не больносжал запястье.— Тебе сейчасне стоит ходитьк себе. — Он смотрелна нее рассеяннымвзглядом, словночто-то обдумывал.