Крымская кампания 1854-1855. Трагедия лорда Раглана - Кристофер Хибберт

Вскоре после половины девятого на левом склоне Внутреннего холма подразделение русской пехоты попыталось захватить батарею из трех орудий. Артиллеристы изо всех сил пытались защитить свои пушки. Командир левого орудия старший сержант Генри отказался покинуть позицию и получил двенадцать штыковых ран, некоторые из них были нанесены ему, когда он продолжал сопротивляться даже лежа. Он чувствовал, как вражеские солдаты топчут его ногами, пока не потерял сознание от потери крови. И все же после нескольких минут борьбы храбрым артиллеристам пришлось отступить, и пушки достались неприятелю. Русские солдаты попытались забить орудийные стволы деревянными клиньями. Однако через три минуты они были выбиты с позиции англичан блестящей атакой 60 французских зуавов, которые сначала наблюдали за ходом боя, а затем без всякой команды приняли в нем участие.

На центральном участке русским удалось пробиться через позиции 55-го полка, солдаты которого по ошибке приняли их за отступавших англичан. Через пробитую в центре обороны англичан брешь проходили все новые и новые подразделения русской пехоты. Момент был чрезвычайно опасным. За позициями 55-го полка не было войск союзников. На помощь англичанам шел 7-й французский полк, но французы двигались медленно и с явной неохотой. У подножия холма солдаты, как по команде, остановились. Французы не любили наступать в линии. В это время к ним подскакал английский штабной офицер и на прекрасном французском языке сердито осведомился, принадлежат ли эти солдаты к той армии, которая так храбро дралась против англичан на Иберийском полуострове. Подстегнутые этим замечанием, французы неохотно двинулись вперед. Но вражеский огонь теперь стал еще более плотным. Из тумана стали прилетать ружейные пули. Через несколько шагов полк вновь остановился, теперь уже окончательно. Французы заявили, что не намерены наступать без артиллерийской поддержки. Вскоре их ряды расстроились, и они вновь отступили к подножию холма.

Туман, несколько минут назад плотным одеялом покрывавший плато, внезапно рассеялся, и Раглан, который со своим штабом находился совсем рядом с наступавшими русскими, на противоположном склоне холма, ясно увидел, как отступают его французские союзники. Впервые за весь день он дал волю гневу. Издав возглас удивления и разочарования, он отправил адъютанта к командиру 55-го полка полковнику Уоррену, который ниже и левее пытался реорганизовать оборону англичан. У Уоррена оставалось не более сотни солдат, но Раглан верил в этого человека, поэтому приказал ему атаковать.

«Ядра, снаряды и пули сыпались на нас градом, – вспоминал один из офицеров, – и я подумал, что теперь-то пришел и мой час». Но он был уверен, что, если удастся подойти к противнику поближе, он и его солдаты легко обратят в бегство втрое или даже вчетверо превосходящие силы врага. Ведь «русские не любят штыкового боя». Он вел остатки своей роты вверх по склону холма, и у всех в голове была одна и та же мысль: «Нам должно повезти».

Когда русская пехота прорвалась в центре обороны англичан, артиллеристы не прекращали стрелять, и время от времени собственные снаряды, прилетавшие с тыла, опустошали ряды атакующих. Находясь одновременно под огнем собственных пушек и под угрозой штыкового удара англичан с фронта, русские не выдержали. Сначала они остановились, а затем стали отступать. Как только 55-й полк вновь занял свои позиции, к нему присоединился 77-й и 7-й французский полк, который теперь наступал в колонне. Таким образом, оборона, которая еще несколько минут назад казалась окончательно взломанной, была очень быстро восстановлена.

И все же у союзников не было надежды удержать позиции без более серьезной поддержки французской армии. Вместе с 7-м французским полком Внутренний холм обороняли не более полутора тысяч солдат. Сюда возвращались остатки разбросанных по всем направлениям пикетов. У солдат кончились боеприпасы; многие их товарищи остались лежать убитыми внизу, в зарослях. И все это время тяжелые пушки русских продолжали поливать их дождем осколков и градом ядер. Русские артиллеристы настолько точно рассчитывали траекторию полета снаряда, что он перелетал через вершину холма и взрывался над расположением солдат союзников на высоте 2 – 3 футов над землей. Британские артиллеристы с их 9-фунтовыми орудиями ничего не могли противопоставить врагу. Комментируя такое положение, британский артиллерист с горечью заметил, что его пушки, по сравнению с вражескими, «просто игрушечные».

Раглан и его штаб наравне со всеми рисковал погибнуть под огнем неприятельской артиллерии. Ядра со свистом пролетали мимо, а снаряды взрывались совсем близко. Но в присутствии спокойного и сосредоточенного командующего никто не осмеливался обнаружить свой страх. Один из адъютантов умолял Раглана сменить столь опасную позицию.

– Да, – ответил Раглан с рассеянной вежливостью, почти неуместной при данных обстоятельствах, – здесь немного стреляют, но отсюда мне лучше видно, чем из любого другого места.

Несколько минут спустя мимо командующего проходил сержант 7-го полка. Когда он вытянулся, приветствуя генерала, с его головы пролетевшим мимо ядром сбило фуражку. Сержант поднял головной убор, тщательно отряхнув его, снова надел на голову и наконец торжественно отдал честь командующему.

– Совсем близко, мой мальчик, – улыбаясь сержанту, промолвил Раглан.

– Да, милорд, – ответил тот, – но промах врага одинаково хорош, независимо от того, насколько он промахнулся.

Были и другие, куда менее забавные сцены. Снаряд попал в живот лошади полковника Сомерсета и взорвался там. Всех стоявших рядом офицеров обдало душем крови и кусков внутренностей. Еще через минуту ядро оторвало ногу генералу Странгвейсу как раз в тот момент, когда он разговаривал с Рагланом. Генерал был сухощавым пожилым человеком, вежливым и смелым. Артиллеристы, которыми он командовал, любили его на зависть многим офицерам. Раглан, который вместе со Странгвейсом воевал при Ватерлоо, позже признался, что у него слезы выступили на глазах при виде того, как старик наклонился, чтобы посмотреть на свою ногу, которая повисла на лоскуте кожи и куске материи. При этом прядь седых волос упала ему на лоб, нарушив безукоризненный пробор. Однако пожилому джентльмену и в этой ситуации не отказала выдержка.

– Не будет ли кто-нибудь любезен, – попросил он как ни в чем не бывало, – снять меня с лошади?

Через два часа старый генерал умер.

Примерно в тот момент, когда генерал был смертельно ранен, артиллеристы батарей Внутреннего холма усилили темп стрельбы, как бы отдавая прощальный салют своему командиру. Перед ними подобно вулканической лаве растекались все новые и новые ряды солдат противника, изготовившегося к наступлению. Лежа на склоне между орудиями, немногочисленные английские солдаты ждали нового штурма. Вместе с 7-м французским полком и 60 добровольцами-зуавами солдаты 57-го полка наблюдали за наступавшими колоннами вражеской пехоты, которая на время прекратила стрельбу. Как только британские стрелки почувствовали, что пришел момент, когда они максимально эффективно могут использовать оставшиеся боеприпасы, они открыли огонь. Русские, которые, казалось, спокойно шли на пушки, заколебались, однако вскоре уверенно двинулись дальше. Расстояние между ними и защитниками холма постепенно сокращалось. Снаряды и ядра пробивали бреши в плотных рядах наступавших; винтовочные залпы почти целиком выкашивали передние шеренги; идущие сзади наступали на трупы погибших товарищей, но огромная серая масса русской пехоты упрямо катилась вперед.