Феномен Александра Невского. Русь XIII века между Западом и Востоком - Вадим Долгов

По поводу плевка удивляться не приходится. Это уже третий случай в легендах, когда покойники плюют в лицо тому, кто им не угоден».

В свете вышесказанного интересно было бы провести генетическую экспертизу имеющихся останков и сравнить результаты с живущими отпрысками рода Рюрика. Прямых потомков Александра Невского на сегодняшний день не осталось. Но вообще Рюриковичей немало. Самые близкие из ныне живущих родственников Александра Невского – представители рода князей Шуйских, происходящих от младшего брата Александра – Андрея. Таким образом, технически такое исследование возможно. Но проведение его в лучшем случае дело будущего.

Как образ и персонаж Александр Невский стал не только частью церковной традиции, но и важным элементом исторической памяти. Конечно, базой для формирования образа стало религиозное почитание князя. Однако ошибкой будет думать, что князь как святой является продуктом исключительно христианского периода нашей истории. В изначальные времена в славянских языках слово «князь» обозначало старейшин-родовладык. Такое значение сохранило это слово и в современном болгарском языке. О древнем употреблении этого термина напоминает и обычай, сохранявшийся в русских деревнях XIX в. именовать жениха – князем, а невесту – княгиней: они готовились стать основателями нового родового отростка – семьи. Как главный человек в роду, князь брал на себя и функции жреца, священного защитника своих родичей. В чешском и словацком языках слово «князь» до сих пор означает «священник». В Древней Руси христианского времени комплекс представлений о князе как о сакральной фигуре сохранился и, несколько видоизменившись, укрепился. Важным для понимания специфики древнерусского общественного сознания является тот факт, что первыми русскими святыми стали тоже именно князья. Очевидно, по представлениям того времени, понятие священности, сакральной силы неразрывно сочеталось с образом князя. Конечно, это не «почитание умерших вождей, превращение их в сильных и опасных духов», тем не менее аналогия просматривается. То есть князь в контексте общественной психологии фигура заметная и сакральная не только потому, что об этом людям рассказали с церковного амвона. Это древний, как принято говорить, инвариант.

Поэтому канонизация князя Александра Невского совсем не случайна. Александр продолжает ряд святых князей, начало которому было положено канонизацией почитания в лике святых Бориса и Глеба. «Житие» князя известно в большом количестве редакций и списков, что само по себе признак востребованности, поскольку тиражирование рукописей напрямую было связано с читательским интересом или обрядовой необходимостью. Причем важно, что среди житийных редакций большое количество четьих текстов, то есть текстов, которые предназначались именно для индивидуального чтения, а не для произнесения в ходе церковной службы. Интересно, что проложная (сокращенная для богослужебной практики) редакция «Жития», составленная в XVI в., сохранила в своем составе два эпизода: рассказ о Невской битве и о поездке в Орду[226]. Таким образом, понятно, что книжник XVI в. считал в биографии князя основным.

Впрочем, есть и существенная разница, отличающая святого князя Александра от святых князей Бориса и Глеба. Борис и Глеб были причислены к лику святых за жертвенный подвиг, заключавшийся в отказе от силового сопротивления беззаконию, творимому братом Святополком Окаянным (вне зависимости от того, как все происходило «на самом деле» – речь идет о доктрине). Александр же, напротив, был прославлен как защитник православия и святой воин.

Есть и еще одна особенность: Борисоглебские храмы строились уже в домонгольской Руси. Сведений о храмах же Александра Невского древнерусского периода нет. Это, конечно, не означает, что их не было вовсе. Однако уверенно можно утверждать, что значительных храмов среди них не было, иначе сведения о них обязательно бы сохранились даже в том случае, если само здание разрушилось. Кстати, храмов в честь другого князя, современника Александра – Михаила Черниговского, тоже было, видимо, мало. Во всяком случае, в настоящее время известен только один – церковь Михаила и Федора Черниговских, построенная в Москве в начале XVII в. Почему храмы в честь Александра Невского были непопулярны, сказать сложно. Самое простое объяснение заключается в том, что к середине XVI в., когда произошла канонизация, привычная номенклатура храмов уже устоялась. Грандиозные архитектурные комплексы, включая Московский Кремль, уже сложились. Причин для изменения традиционного набора не было. Для того чтобы изменение произошло, должна была произойти глубокая культурная трансформация. И она случилась в начале XVIII в.

Поскольку новая столица была основана на отвоеванных у Швеции невских берегах, обращение к образу князя Александра было понятно и логично. Александро-Невский монастырь (впоследствии лавра) стал одной из первых учреждений Санкт-Петербурга. Первым храмом монастыря стала построенная в 1720-х гг. церковь Благовещения Пресвятой Богородицы и святого благоверного князя Александра Невского (архитекторы Д. Трезини и Т. Швертфегер). Барочная церковь была, кроме прочего, первым каменным храмом Петербурга. Нельзя сказать, что эта церковь стала центром религиозной жизни города. Этого, собственно, и не предполагалось: храм строился как усыпальница членов императорской фамилии и сановников. В этом качестве она дожила и до наших дней.

Большая часть Александро-Невских храмов появилась в России в XIX в. Связано это с именами императоров – трех Александров. Поскольку Александр Невский был их небесным покровителем, обилие храмов понятно. Один из самых старых – Александро-Невский собор в Ижевске, строительство которого началось в 1810 г. Его ровесником является Александро-Невский собор Симферополя. Чуть позже был возведен собор в Петрозаводске. Самым большим Александро-Невским собором был собор в Москве, построенный архитектором А.Н. Померанцевым по эскизам В.М. Васнецова. Его постройка началась в 1913 г. и завершилась перед самой революцией. Собор был построен в псевдорусском стиле. По размерам и эстетике напоминал храм Христа Спасителя. И увы, разделил в советское время его участь – был разрушен.

Храмы разрушались не только в атеистическом Советском Союзе. Разрушен был и другой прекрасный собор, построенный по проекту Леонтия Николаевича Бенуа во вполне религиозной Варшаве. Польша вошла в состав Российской империи после победоносного завершения войны с Наполеоном. В Царстве Польском был размещен большой военный гарнизон. Русское правительство не мешало полякам исповедовать традиционный католицизм. Однако понятно, что превращение польской столицы в один из городов православной империи внесло изменение в «религиозный ландшафт» Варшавы. В городе появились русские чиновники, военные, да и просто русские обыватели. Для их духовных нужд необходимо было строительство православных храмов. Инициатива постройки большого собора в Варшаве принадлежала известному герою Русско-турецкой войны генералу И.В. Гурко, в тот момент генерал-губернатору Варшавы и командующему русским гарнизоном в Польше. О необходимости постройки собора он написал императору Александру III. Деньги на постройку собирали всем миром. В общих чертах строительство было закончено в 1900 г. Но отделка интерьеров продолжалась еще 12 лет. Архитектура собора характеризуется термином «песевдорусская». Хотя ее бы можно было назвать русской безо всякого «псевдо». Это была талантливая стилизация под формы владимиро-суздальской архитектуры XIII в. В пространственном решении и в декоре угадывалась ориентация на владимирский Успенский собор. Колокольня собора была самым высоким зданием в городе. Это был настоящий шедевр.