Смертельные чары - Владимир Колычев

А может, Молодова «заказала» его жена? Своему любовнику «заказала». Был же у Тамары любовник, причем из местных, из деревенских… Эта версия под большим вопросом, но все-таки она существует, и про нее нельзя забывать.

Следующим на очереди был Шадрин. Его-то зачем убили? Возможно, только для того, чтобы подставить Федора…

Но почему тогда вслед за убийствами сначала пропадает Катерина, а за ней – Ольгин?.. Как связать эти исчезновения с тройным убийством? А связать можно, если вспомнить инцидент с заточкой, которую Ольгин обнаружил во дворе у Федора. Спасибо Мише за то, что он вывел его из-под удара. Но зачем он это сделал? Из уважения к начальнику? А может, он знал, что Федор не виновен? Может, знал, кто стоит за убийствами?.. А если сам убивал?..

Федор нервно забарабанил пальцами по баранке руля. Валентина что-то сказала, но он ее не услышал. Мысли его продолжали крутиться вокруг Ольгина, который мог быть причастен к убийствам.

Он мог убить и Голикова, и Молодова, и Шадрина. Парень он высокий, физически крепкий. Но зачем ему это?

Может, он просто знал убийцу? Знал, но не хотел его выдавать?.. Вариант фантастический, но все-таки его стоило принять во внимание. Тем более что Миша исчез. Причем исчез вслед за Катериной, которая могла знать убийцу…

Но тогда все должно было сходиться на Яремчуке. Миша к нему бы поехал. Но ведь Федор не застал его у Яремчука. И домой он не возвращался… Может, все сходится на ком-то другом? Хотя бы на человеке, к которому и отправился не так давно Яремчук.

Все известные сходятся на ком-то неизвестном. Урицкая, Ольгин, Яремчук… А может, и Тамара Молодова в их числе.

– А ведь они подруги, – вслух продолжил свою мысль Федор.

– Кто подруги? – спросила Валентина.

– А я что-то сказал? – спохватился он.

– Ну, да, что-то про подруг…

– Ну, Катерина с Молодовой – подруги… Но Молодова сейчас у матери… А если нет?

– Что нет?

– Мать у Молодовой здесь, в Замятске, живет. Тамара сегодня мужа хоронила, а вчера у нее ночевала. Она мне так сказала. А как на самом деле…

– А как могло быть на самом деле? – затаив дыхание, спросила Валентина.

– Ну, может, она не у матери ночевала.

– А где?

– Может, у любовника?

– У какого любовника? Кто тебе сказал, что у нее любовник есть?

– Голикова сказала. И этот любовник из наших, из местных. Из нашей деревни. А может, из совхозного поселка. Для Голиковой все едино, что деревня, что поселок… С кем-то из наших она блудует… У Голиковой, например, любовь в лесхозе живет… А у тебя где?

– Это ты о чем? – насторожилась Валентина.

– Ну, ты же из элитного поселка. А у вас мода там на любовников.

– Эта мода не для меня.

– А вдруг?

– А бывший муж может быть любовником?

– Нет, – отрезал он и добавил: – Если серьезно, то надо бы узнать, где ночевала сегодня Молодова. Может, здесь у нее свито какое-то гадючье гнездо. Оно же – «черная дыра».

– А как ты узнаешь?

– К матери ее надо ехать.

– А мать где живет?

– Без понятия. Завтра можно будет архивы поднять, узнать, в какой школе она училась…

– Ты знаешь ее девичью фамилию?

– Нет.

– Как же ты узнаешь?

– Можно через паспортный стол…

– А если через Дыбину?

– Через Дыбину?.. Постой-ка, она же с Катериной в училище училась.

– В колледже, – с легкой насмешкой поправила Федора Валентина. – И училась она с ней, и дружила. И про Тамару могла знать, если Катерина с ней училась…

– Ну, поехали к ней.

– А за домом следить?

– Бесполезно, – неуверенно проговорил Федор.

– Ну, мало ли… Я позвоню Ритке…

Но сначала Валентина позвонила другой своей знакомой, у которой и узнала телефон Дыбиной. Связалась с ней, извинилась за ночной звонок, завела разговор про Катерину, спросила про Тамару.

– Напротив колледжа дом, – сказала она, отключив мобильник. – По улице Герцена. Ритка говорит, что прямо напротив ворот. Зеленый дом с шиферной крышей. Кстати, Рыхлина ее фамилия. Если это та Тамара…

– А что, была другая Тамара?

– Да вроде бы нет…

Где находился сельскохозяйственный колледж, Старостин знал. И подъехал к нему со стороны улицы Герцена, и домик нашел, который стоял через дорогу как раз напротив ворот. Освещение во дворе слабое – тусклая лампочка под крылечным козырьком, и не понять, какого цвета строение. В темноте все кошки серы.

Свет горел еще и в окне, но что за ним – не видно.

– Ну, что, я пойду? – сказала Валентина, взявшись за ручку дверцы.

– Может, я?

– И что ты скажешь? Здравствуйте, я ваша тетя?

– Дядя.

– Такого дядю в час ночи только поганой метлой.

– А тетю?

– А у тети повод есть. У меня, между прочим, тоже мужа убили. И он, между прочим, тоже до сих пор в морге.

– Подруга по несчастью?

– Вот именно. Меня поймут, а тебя вряд ли…

За воротами дома залаяла собака, когда Валентина подошла к ним. На лай вышла хозяйка, и Валентина о чем-то долго с ней разговаривала. Наконец, помахав женщине рукой, она вернулась в машину и, закрывая за собой дверь, сказала:

– Нет здесь никакой Тамары.

– И не было?

– Ну, почему же, сегодня была.

– И где она сейчас?

– Дом у нее здесь.

– Где здесь?

– В Замятске… Она этот дом для матери строила, а мать не захотела. Сначала хотела, а потом отказалась…

– И где дом?

– А там, в конце улицы… – Валентина махнула рукой в сторону от центра города. – На самой на окраине. Последний дом, не ошибешься.

– Справа последний или слева?

– Слева.

– Ну, посмотрим…

Но с ходу проехать в конец улицы не удалось. Через пару кварталов дорогу перегородила свежевырытая траншея. Путь объезда, разумеется, указан не был, а навигатор завел Валентину в тупик. Пришлось возвращаться обратно и сворачивать с ближайшего перекрестка не вправо, а влево. На этот раз в тупик они не попали, благополучно объехали траншею и в конце концов добрались до последнего дома на улице Герцена.

Дом двухэтажный, но не очень большой, не сравнить с коттеджем Молодовых. Обычная прямоугольная коробка из красного кирпича под металлочерепицей. Забор высокий, возможно, собака за ним. Свет в окнах не горит, и фонаря во дворе нет. И улица в этом месте не освещена. Да и улицы как таковой нет. Грязь подсохшая под колесами вместо дороги. Но перед воротами асфальтом выстелено, и туи перед забором посажены. Двор, наверное, тоже облагорожен.