ВДВ. С неба - в бой - Михаил Скрынников

Заходит Ямщиков. Тут же последовали команды: «Встать, смирно», и доклад о готовности к занятию. Инспектор внимательно осмотрел тактический класс, содержание стендов, подошел к моей карте. Мы в то время на картах воевали с КНР и в основном с войсками, которые были на территории Синьцзянь-Уйгурского автономного района. Осмотрев присутствующих, генерал сел за стол, раскрыл рабочую папку, достал записную книжку, карандашом сделал какую-то запись. Я с указкой в руке был уже на старте. «Ну что же, начнем работу. Где начальник разведки? — и снова заглянул в блокнот. — Давайте, товарищ Скрынников, послушаем вас». Докладывал нормально, как учил ветеран, фронтовик, полковник Пантюшенко. Заострил внимание генерала на том, что ракетный дивизион «Дун» — мобильный, и, если не предусмотреть его окружение в момент десантирования, он может быстро свернуться с позиций и уйти из-под удара, а в новом районе займет огневые позиции, и тогда жди беды. Генерал оживился: «Комдив, обратите на это внимание при планировании боевых действий». Королев встал, соглашательски поддакнул: «Штаб при планировании боевых действий обязательно это учтет», — и тем самым как бы мне подыграл. Затем Ямщиков задал еще несколько вопросов, сделав необходимые пометки в блокноте, разрешил сесть. После меня старший инспектор стал пытать Петрякова, начальника штаба дивизии, а как десантники будут выполнять ближайшую задачу, то есть уничтожать объекты противника в районе площадки приземления, потом еще некоторых офицеров штаба дивизии. В целом все прошло успешно. Осталось только десантироваться и победить супостата. Вечером этого же дня оперативная группа дивизии вылетела в район учения. За неделю раньше в Восточный Казахстан ушел железнодорожный эшелон от дивизии для обеспечения десантирования и проведения дивизионного учения.

На площадке приземления все было готово для приема десанта. Мы с раннего утра толпились около смотровой трибуны, ожидая приезда высокого начальника. К нам подошел Симонков: «Хреново, мужики, синоптики обещают на момент десантирования ухудшение погоды». Генерал Костылев, а он был старшим от штаба ВДВ, запросил сводку погоды и о чем-то долго совещался с Симонковым. Москаленко — со своей многочисленной свитой. Мы подготовились действовать по ситуации. Маршал подошел к большой схеме, на которой было нарисовано все: от площадки приземления, выполнения десантниками ближайшей, последующей задач, а также выдвижения резервов противника, и долго смотрел на нее. Потом поинтересовался: «Когда будут парашютироваться солдаты? А кто из парашютистов здесь есть?» Естественно, Петрякову, как старшему, пришлось подойти к маршалу и представиться. Комдив в это время находился в воздухе в составе передового отряда. «Расскажите, что здесь нарисовано?» Было заметно, что он остался доволен услышанной легендой о ходе учения. Мы продолжали группой держаться вблизи маршала. В готовности был и я. Из-за штабной палатки к нам тихонько подошел старшина комендантской роты Лунин: «Товарищи офицеры, пока обстановка позволяет, приходите на обед». Петряков ему напомнил о генерале Костылеве. «Он с Симонковым уже обедает», — ответил Лунин. Оказывается, Костылев и Симонков были знакомы еще со времен войны, им было о чем поговорить, что вспомнить. После обеда погода стала готовить десантникам сюрприз. Это было заметно невооруженным глазом. Солнце стало необычно желтым, чувствовалось первое легкое дуновение ветра, и вдруг резко запахло пылью. Через офицера-порученца об ожидаемом изменении погоды в ближайшее время доложил маршалу. Тот пригласил к себе генерала Костылева и решение вопроса о десантировании в плохих погодных условиях возложил на представителя ВДВ. На горизонте показалась первая группа самолетов передового отряда, началось усиление ветра. На карту ставилась цель учения и результат инспекции дивизии. Генерал-лейтенант Костылев после консультаций по телефону с Маргеловым принимает решение, несмотря на критические погодные условия, десантировать личный состав и технику в намеченные сроки. Первый эшелон десанта десантировался на пределе допустимой скорости ветра, а основные силы десанта приземлялись при сильном ветре. Несмотря на множество травмированных, роты и батальоны незамедлительно приступили к выполнению ближайшей задачи — стали уничтожать и захватывать объекты противника в районе приземления десанта. Полковые разведчики докладывали о противнике в районе площадки приземления, а разведгруппы дивизионной роты вышли на маршруты выдвижения резервов противника. Разведрота Алиева совершила налет на пусковые ракетные установки, которые пытались уйти из-под удара десантников. В реальности на местности «противника» обозначал ракетный дивизион мотострелковой дивизии. Один из эпизодов налета — парни в тельняшках не удержались, вступили в рукопашную схватку с ракетчиками и многим намяли бока. Разведрота ошского полка, которой командовал Манюта, захватила и уничтожила армейский запасный командный пункт. Здесь все обошлось по-мирному, по-джентльменски.

Выполнение ближайшей задачи подходило к концу. Однако погода внесла жесткие изменения. Глядя на площадку приземления, можно было подумать, что недалеко проходит парусная регата. Купола парашютов погасить удавалось не всем, и десантников тащило по ветру сотни метров. К смотровой площадке на большой скорости подъехала боевая машина, оставляя за собой клубы пыли, которые ветер тут же уносил далеко в сторону. С нее соскочил комдив, прихрамывая, подошел к маршалу. После короткого разговора с инспектором Королев опять начал было движение в сторону площадки приземления, но, увидев меня, остановился. «Скрынников, возвращай своих на площадку приземления, пусть собирают парашюты. Остальные, бегом на площадку». После таких слов все бросились помогать гасить купола, что, правда, удавалось с трудом. Где-то часа через два заглянул в ближайшую лощину. Там развернул свой полевой лагерь медико-санитарный батальон дивизии. Я ужаснулся от увиденного. В палатках и рядом на носилках и просто на земле лежали десятки перебинтованных десантников, а вокруг них хлопотали врачи. Однако, несмотря на «потери», полки продолжали «воевать» с супостатом. Боевой пыл десантников маршалу пришлось урезонить и прекратить учение, а все силы бросить на сбор техники и парашютов. Тем не менее, несмотря на ужасные погодные условия в момент приземления, разведчики травм не имели. Своевременно осуществили сбор и организованно вышли в район ведения разведки. Полностью задачу выполнить им не позволила погода и распоряжение комдива вернуться на площадку приземления для оказания помощи в сборе парашютов и эвакуации пострадавших. Позднее, когда Никифоров прибыл ко мне с докладом, он своим рассказом дополнил эту ужасную картину. Разведчики летели в одном самолете с комдивом. После отделения от самолета ротный голосом обозначил, где он находится в воздухе, и бойцы старались держаться поближе к командиру. Недалеко от ротного был цветной купол командира дивизии. Вверху было полное безветрие, но вот метров за сто от земли начался снос десантников по ветру, и довольно сильный. Бойцы это почувствовали и приготовились к жесткой встрече с землей. Встреча была действительно очень жесткой, кульбиты следовали один за другим. Ротному также пришлось сделать сальто, но удалось быстро погасить купол парашюта и встать на ноги. Приземлился он недалеко от своей командирской машины, ему понадобилось немного времени, чтобы собрать роту и начать движение в район разведки. Никифоров также видел, как комдив помогал бойцу расшвартовать ближайшую от его места приземления боевую машину, как командир дивизии сел за рычаги и на большой скорости поехал к смотровой площадке для доклада маршалу Москаленко. Разведроте пришлось обойти площадку стороной. По словам ротного, в районе приземления творилось что-то невообразимое. Кругом наполненные воздухом купола, а самое главное, они были все в движении, и была боязнь, что какой-нибудь купол попадет под машину. Рота на высокой скорости вышла в нужный район и приступила к выполнению разведывательных задач. Через несколько минут одна из групп обнаружила выдвижение танковой колонны силою до роты в направлении площадки приземления. Тут же разведчики доложили по радио о появлении танков на пункт управления разведкой. Буквально минут через десять ротный получил приказ на возвращение подразделения в исходное положение. К моменту возвращения роты Царегородцев с небольшой группой разведчиков сумел собрать все людские парашюты. Они находились разбросанными на небольшой территории. Дивизионным разведчикам по возвращении на площадку пришлось здорово вкалывать при оказании помощи другим подразделениям, пострадавшим от капризов погоды. Вечером погода успокоилась, мы предполагали, что маршалу одного этапа будет недостаточно, чтобы дать полную оценку всему учению. Однако ошиблись. После всего, что Москаленко увидел на площадке приземления, он сразу принял решение: считать учение состоявшимся, и все, баста. Утром последовала команда проверить бойцов, оружие, боевую технику и лично доложить инспектору. Одним словом, маршал проявил отеческую заботу и разрешил десантникам выдвигаться к аэродрому взлета и железнодорожной станции погрузки для убытия в места постоянной дислокации. Сразу же после завтрака приступили к свертыванию лагеря, а через некоторое время личный состав на автомобилях, которые выделил округ, убыл на ближайший аэродром. Боевая и колесная техника отдельной колонной убыла на ближайшую железнодорожную станцию. Маршал Москаленко боевую подготовку десантников и дивизионное учение оценил на «хорошо». Вечером этого же дня личный состав самолетами прибыл в Фергану и Ош, а техника — эшелонами — несколькими днями позже. После возвращения войск на зимние квартиры в дивизии стали подводить итоги и раздавать подарки с учетом личного вклада в прошедшее мероприятие. Не был обделен подарком и я. На совещании комдив мне вручил командирские часы, командиры разведрот были представлены к досрочному присвоению воинского звания «капитан». На этот раз кадровая служба ВДВ парней не подвела, им были присвоены капитанские звания досрочно.