📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгДетективыЧужая земля - Игорь Пресняков

Чужая земля - Игорь Пресняков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 74
Перейти на страницу:

Александр Никанорович театрально взмахнул рукой и по-мальчишески, не снимая ботинок, завалился на койку.

– И чем же ваша баталия может завершиться? – насторожился Татарников.

– А мне все едино, – беспечно ответил Решетилов. – Будь что будет. Я, признаться, даже рад, что все кончилось.

– Оно и видно, – покачал головой Татарников. – Бесстрашный вы человек! – Он кивнул Веньке: – Учитесь, юноша, у лучших представителей интеллигенции.

– Его и без того помотает, – опередил Ковальчука доктор.

Венька строго посмотрел на соседей.

– Создавая свой «Союз» и затем выступая на рабочем митинге, мы прекрасно понимали, чем это может грозить, – холодно проговорил он. – Наш «Союз» взял все лучшее из борьбы передовой русской интеллигенции.

– Да знаете ли вы, что это такое? – раздраженно спросил Решетилов. – Как вы можете «брать лучшее» у тех, о ком имеете лишь поверхностное представление?

– Не горячитесь, доктор… – попытался вклиниться Татарников.

– Нет уж, милейший! – с вызовом воскликнул Александр Никанорович. – Раз уж вы считаете, что наш юноша должен у меня поучиться, извольте, – поучу сполна, – он обратился к Веньке. – Кого это вы записали в «лучшие»?

– Э-эм… так ведь и так ясно… – растерянно пробормотал Ковальчук.

– Мне лично в этом вопросе ничего не ясно! – отрезал доктор.

– К лучшим представителям интеллигенции относятся все, начиная с Новикова и Радищева: декабристы, Герцен с Огаревым, Чернышевский, народовольцы…

– Сюда же Ленина присовокупить, – в тон добавил Решетилов.

– Что вы! Ленин у них – оппортунист, отступник, – хихикнул Татарников.

– Точно, – согласился Венька.

Доктор сделал наивное лицо:

– Позвольте, а где же логика? Вы ставите в традицию развития интеллигенции принцип революционной борьбы. Так, следуя ему, ваш Ленин – в той же упряжке!

– Он не мой, – скривился Венька.

– Ваш-ваш, – успокоил Александр Никанорович. – А чей же еще? Уж не мой и не господина Татарникова – точно… Итак, ваш Ленин – и есть логическое завершение развития интеллигенции. А где же Пушкин, Лермонтов, Гоголь?

– Ну… они – скорее литераторы, – пожал плечами Венька.

– А-га, – хитро протянул Решетилов. – The second logical nonsense!.. Не трудитесь понять, Вениамин, это – от интеллигенции неведомой вам породы… Значит, литераторы… – он поиграл бровями. – А как насчет Некрасова?

– Он, конечно, поэт, но более – революционный демократ, – уверенно заявил Венька.

– Чудно! – хлопнул в ладоши доктор. – Кстати, известно ли вам, чем зарабатывал на жизнь сей поэтичный демократ? Уж никак не виршами, мой пылкий юноша. Блаженной памяти Николай Алексеевич слыл самым знатным карточным бретером России! Так-то.

– Вы в понятии самого слова определитесь, – будто невзначай заметил Татарников.

Венька на секунду задумался и ответил:

– По-моему, интеллигенция – образованная часть общества, которая стремится к прогрессу, к справедливому обустройству мира.

Решетилов скорбно покачал головой:

– Наверняка и народовольцы, и Ленин с Троцким таковыми и являются. Ваше теперешнее местонахождение, Вениамин, – яркая иллюстрация их прогрессивной деятельности.

– Тогда сами и скажите, что к чему, – обиделся Ковальчук.

– О сути этого понятия спорят много, посему и не совсем правильно его столь категорично употреблять. Для меня интеллигенция – довольно разнообразный в сословном смысле слой, безусловно приемлющий нравственный примат разума. Она, я имею в виду интеллигенцию, безусловно, образованна, воспитана в традициях гуманизма, однако первое – лишь инструмент к пониманию мира и своей роли в нем. Отсюда – ее критичность, пытливость и терпимость к чужим мнениям и влияниям. Именно поэтому она – духовно всесословна, хотя и имеет внешние отличительные черты. «Революционные интеллигенты» – только кустистая ветвь пышного дерева. Поймите, и камер-юнкер Пушкин, и поручик Лермонтов, и граф Лев Николаевич Толстой – интеллигенты; как интеллигенты и Плеханов с Лениным. Отличие – в мере пресловутого русского мессианства и степени кругозора.

Александр Никанорович поглядел на клочок неба за решетчатым окном:

– Сейчас вопрос состоит уже в другом: до какой степени большевистская власть позволит сохранить традиции. Крестьянская и партийная культуры грозят захлестнуть интеллигенцию; ограничения и запреты превратят ее в жалкий передатчик специальных знаний. В этом и останется ее исключительность и порок одновременно, как и заведомый грех перед примитивно просвещенной властью.

Венька пожал плечами:

– Насчет «старой» интеллигенции вы, очевидно, правы. Однако «новая», послереволюционная, строится по иным принципам. Она очистится от прежних пороков, станет совершенной.

– Ничто в мире не возникает на пустом месте, – поморщился Решетилов. – Любое событие, пусть даже жестокая и радикальная революция, не сметет до основанья накопленного столетиями. Я не хочу говорить об экспериментах Советской власти, их крахе и возвращении к элементам уже опробованного капитализма. Важнее – парадокс человеческой памяти. При всем желании мы не выбросим из головы заложенных предками традиций и привычек. И наиболее яркие здесь примеры – бытовые, часто не осмысленные. Возьмем пресловутую большевистскую мораль и так называемые «буржуазные ценности»…

– Вы отошли от темы, – напомнил Татарников.

– Нет-нет, интересно! – воспротивился Венька. – По «старой» мы уже подискутировали.

– Пожалуй, да, – согласился Решетилов. – Так вот, обратите внимание, как обуржуазились наши любимые партийцы! И произошло это не с приходом нэпа, а намного раньше – еще в восемнадцатом. Поверьте, я нисколько не завидую и не упрекаю! Я лишь хочу заметить, что при декларации примата всеобщего равенства, бедности, скромности и приверженности новой коммунистической морали истинным бессребреникам остается только хрестоматийный Цинциннат.[16]Сначала большевики захотели власти, потом – автомобилей и шикарных квартир, роскошных женщин, чайных сервизов, пеньюаров для жен и теплых ночных горшков. Разве не так живут Луцкий и весь губком, Черногоров, Платонов?..

– А народ-то простой, тот, что верил Советам в семнадцатом, нутром чует фальшь и зубоскалит, – вставил Татарников. – Приятель мой недавно в московском цирке видел такую вещь: на сцене валяются портреты Ленина и Троцкого. Один клоун приказывает другому их убрать. «Куда же?» – «Ленина повесить, а Троцкого – к стенке!» Публика хохочет, улюлюкает… – он спохватился, отдал Решетилову поклон. – Извините, Александр Никанорович.

1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 74
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?