Натюрморт с живой белкой - Ольга Горышина

— Я сейчас съем все, что угодно, — его рука скользнула за спину Белки в виде опоры. — Если потребуется, просто закрою глаза.

И он действительно их закрыл. На секунду, а потом снова смотрел Белке прямо в глаза.

— Блин, я ведь мог обидеться на тебя за нектарин и не вернуться. Каким бы я был тогда дураком…

Белка отвела взгляд и уставилась на бутылку с винным уксусом. Теперь Денис молча наглаживал ей спину, а она все пыталась увернуться от его пальцев, понимая, что принесенная в бутылке вода, сколько бы не пролежала до того в барном холодильнике, не потушит вспыхнувшего в животе пожара.

Наконец пришло спасение в виде салата. Вокруг горки риса красовались остальные ингредиенты, из которых самыми желанными сейчас были маслины.

— Тебе все замешать? — спросил Денис, подцепив на вилку майонез.

Белка кивнула.

— Это же салат Нисуаз, — улыбнулась она.

— Это оливье, на пятый день празднования Нового Года, когда закончилась картошка и лень идти в магазин.

Белка снова спрятала от Дениса глаза. На этот раз в тарелке, в которой тот бодро орудовал вилкой и ножом.

— Ты ничего не ешь из русской кухни? — спросил он с неподдельным интересом, и Белка пожала плечами:

— Я все ела, пока мне это готовили. А сейчас я все покупаю. В основном круассаны и кофе. Первое вкусно, а второе необходимо, — рассмеялась она. — Это неправильно, да? Девушка должна уметь готовить?

Теперь отвернулся Денис и ткнул вилкой в свой салат.

— Девушка ничего никому не должна. Только есть, а то скоро принесут куру. Дичь, конечно, жареная, не улетит…

— А вот это я смотрела! — перебила Белка и даже легонько толкнула Дениса в плечо: от радости и чтобы тот не дулся. Выстрел завалил двух зайцев, и на лицо Дениса вернулась прежняя солнечная улыбка.

— Ну хоть что-то! Думал, никогда не найдем с тобой общий язык! Кстати, все хотел спросить, который твой родной? Ты как сама считаешь?

Белка отправила себе в рот полную вилку, чтобы выиграть время. Тут надо не нарваться на дополнительные вопросы.

— У меня мама русская. Как думаешь, на каком языке она начинала со мной говорить?

— А папа совсем не говорил?

— Относительно мамы, можно сказать, что совсем, — Белка заставила себя улыбнуться, вдруг почувствовав в сердце непонятный укол ревности. Что бы отец ни сделал сыну сейчас, но он держал его на руках, когда тот не умел ходить, а вот ее биологический папочка даже не поинтересовался, как Алина назвала его дочь.

— А сейчас как? Ты хорошо говоришь по-русски, не подумай… Я вообще в полном шоке. И все же…

— Я вставляю английские слова, да? Прости, я не замечаю этого.

— Немного, не суть. Просто что-то не так. Ну… Слушай, на каком языке ты думаешь? Мне действительно интересно.

— Теперь на английском, — не задумываясь, ответила Белка. — Я перевожу в уме на русский, поэтому я так медленно отвечаю. Ты не думай, со мной все нормально…

Денис подхватил салфетку и промокнул Белке губы.

— Ну в чем-то даже хорошо, что ты оказалась такой медленной. К школьнице я бы не подошел. Хотя, по правде сказать, я смотрел на тебя на пирсе и гадал, сколько же тебе лет. Потом решил, что не будь тебе хотя бы восемнадцати, ты не смогла бы оказаться здесь без родителей. Я чуть ошибся, конечно, по поводу родителей… Белка… Ты не против, если я тебя тоже буду так звать?

Она кивнула, и Денис сжал ее запястье, точно доктор, нащупывающий пульс, а ей казалось, что удары ее сердца слышит даже официант, скучающий в баре за стеклянной дверью.

— Так вот, Белка, это тоже знак небес. Это они позаботились, чтобы ты на пару дней осталась без родительского надзора, но я с тебя глаз не спущу. Можешь даже не надеяться.

В этот раз она не спрятала глаза. Только пошевелила пальцами и вилкой, и Денис отпустил ее руку. В такие минуты лучше жевать, чтобы никто не ждал от тебя ответа и не думал, что ты ломаешь над ним голову. А именно этим Белка сейчас занималась, параллельно работая челюстями. Зачем все эти разговоры? К чему такой доверительный тихий тон? Он превращает их общение в одно большое романтическое свидание, а это ведь для нее не больше, чем свидание вслепую ради секса. Ничего больше. Ничего. Сердце не должно так бешено биться, когда рядом нет подушки, в которую можно упасть и, закусив уголок наволочки, погасить вздох наслаждения.

После второго блюда, где Белка отбросила столовые приборы, Денис промокал ей салфеткой не только рот, но и руки. Она жалела, что они не сидят напротив друг друга, тогда Денис, возможно, и не стал бы тянуться через стол ради непонятного джентльменства, а сейчас все карты у него, и все они козыри. Он знает, что нужно девушкам, а она понятия не имеет, что нужно парням, кроме секса, но этому явно что-то от нее нужно. Хоть бы не то, на что намекал Тьерри.

У этого красавчика есть все: внешность и папины деньги, которые покупают ему женское внимание. Девушка, которая бросила его ради папочки, вдруг растворилась в знойном испанском мареве. Денис не похож больше на страдающего любовника. Он изменился, будто робот, у которого переключили программу. Он даже не сказал, чем занимается на фирме отца. Держит в секрете все — вплоть до имени. А тут такая откровенность про кольцо и предательство невесты. Денис хотел, чтобы Белка его пожалела — это было частью его плана по соблазнению, когда он понял, что аквамариновые глаза и пластиковая карта с ней не сработают. Она не купилась на его розовые сопли, но лишь потому, что они не имели для нее никакого значения — она искала в нем то, что Денис искал в ней. Секс и только секс. Но сейчас, похоже, он ищет чего-то большего… Того, что может заключаться в синем прямоугольнике с лысым орлом. Неужели Тьерри прав?

— Хочешь, купим что-нибудь на вечер? — спросил Денис, когда они дошли до машины. — Может, теперь вина?

Белка отказалась. Нет, ей с ним нужна трезвая голова. Пусть делает с телом все, что хочет, но мозги должны остаться при ней. Она не дура, пусть Тьерри там не принижает умственные способности сестренки. Никакой русский не сумеет вскружить ей голову ни поцелуями, ни словами, ни томными взглядами. Ничем. Через два дня она вычеркнет Дениса из своей жизни.

И все же они зашли в лавку. Пусть не за алкоголем, а за фруктами, но в горах оказались уже при закатном солнце. Заодно немного поплутали, доверившись навигатору, который повез их через крохотную деревеньку, где между двухэтажными домиками могли разъехаться, пожалуй, только два велосипедиста, да и то с трудом. В одном переулке пришлось даже сдать назад, чтобы пропустить мотоциклиста, и мазерати лишь чудом не встретился с разделительным столбиком.

Денис нонстоп материл испанских градостроителей и тут же извинялся за свою грубость, а Белка лишь тихо улыбалась: что же в этом удивительного, должно же за новой обходительной маской проглядывать хоть чуть-чуть старого — вернее, настоящего лица русского джентльмена.