Система и личность - Антонио Менегетти

Чтобы понять силу мема, образа pret-a-porter для клонирующих значений, давайте обратимся к празднику Рождества. Его можно охарактеризовать как отличную связку мемов, в которую вовлечено огромное количество всевозможных организаций. Достаточно оказаться в Латинской Америке в период рождественских праздников, дабы понять и реально представить себе всю силу человеческой веры в мемы, несмотря на все их несоответствие естеству местности, времени и т. д. Все это можно наблюдать на протяжении всей истории, начиная с христианства и даже еще раньше.

Например, из всего многообразия религий только три сопутствуют европейской культуре – иудаизм, христианство и ислам. Каждая из них по-своему велика, каждая почитает своего пророка – Моисея, Христа или Магомета. Но при этом забывается, что отцом всех трех религий является один человек – Авраам. Внимательно читая то немногое, что известно об Аврааме, мы сталкиваемся с другой историей, борьбой, политикой, с другими отношениями поколений. Но мем зафиксировал трех иных эпигонов. Кроме того, сегодня больше силы имеют церкви, а не тот, кто источает «изо» жизни. Самая тяжкая наша провинность состоит в том, что мы зашифровали свое логико-историческое «Я» так, что олицетворяем отклонение от собственного онто Ин-се. Мы прошли через шизофрению идеологии, подобной религиозной. Мы отщепились от нашего онто Ин-се и стали носителями информации, чужеродной для жизни изначального прототипа, для константы «Н».

Сегодня, например, у экранов телевизоров мы окунаемся в реки пустозвонства, утопая в море слов, за которыми не стоит более ум, творящий святое. Слова превратились в символы, не содержащие в себе истинных даров: пустота ради пустоты, не имеющая никакого соответствия идентичности получателя; чужеродный мем, вызывающий отчуждение, отравляющий вирус.

Всеобъемлющая история науки – от математики до физики, вся известная нам фундаментальная и прикладная наука – оказывается более функциональной для технологической стратегии, нежели для онто Ин-се. Мы создали так называемые экспериментальные науки, но при этом потеряли самого экспериментатора, носителя знаний. Мы научились производить отличные кирпичи, разработали этапы строительства, но позабыли об инженере. Мы изобрели инструменты, но утратили человека «в себе». Как нечто само собой разумеющееся, человек рассматривался уже совершенным. Или же считалось, что не столь важно исследовать человека – субъективное существо, изменчивое и подверженное эмоциям, не поставляющее точные и постоянные данные. И поэтому мы создали так называемые точные науки.

Очевидно противоречие: ученые не анализируют самих себя, не проверяют себя, не проходят тренинг аутентификации. Начиная с Аристотеля, Платона, Канта (с его «Критикой чистого разума»), святого Августина и т. д., каждый мыслитель полагает само собой разумеющейся точность своего разума. Каждый ученый творит очевидность объекта с целью проверить субъекта. Исследователь излагает свою критику, но сам не заслуживает доверия. Несмотря на это, он закладывает основания науки, создает исторический материализм, позитивизм и т. д. Он придумывает расчеты и начинает считать себя точным, если об этом свидетельствуют их результаты. И таким образом мы свели человека к технологии – к мегаструктуре, которая улавливает субатомные частицы фотонных изменений в церебральной системе (огромном кремниевом зеркале) человека. Так или иначе, фотонные изменения всегда коррелируют со специфической химической биологией, с электрической жизнью[113].

Материнский компьютер (computer mother) программирует свою цивилизацию и вставляет в нее человека, таким образом, технология, кажущаяся нам следствием, оказывается тем, что маневрирует причинами. По мнению математика де Брили, следствия – это проявившиеся причины. Мы считаем себя главными действующими лицами, тогда как в реальности нас создала технология не только мыслящая, но и действующая.

Предположим, что в начале всего существует первопринцип. Этот организующий технологию ум намного превосходит доступную нам рациональность, поскольку охватывает своим действием не только эту планету, но и обширное межпланетное пространство. Кроме того, нам известна лишь какая-то «половинка странички» огромной энциклопедии универсума. Нам неведома полная история межпланетных событий, произошедших в различные эпохи. Мы не располагаем полной книгой: мы живем ее историей, но не знаем ничего о ней.

Например, кто сможет возразить, что Вавилонская башня, воображаемая нами как сотворенная из камней, не была в реальности антенной приемопередачи и контроля, служившей установлению единого информационного поля, что, естественно, привело к объединению языков и кодов?[114]

Все стереотипы, или мемы, приходят к нам через любовь, чувственность, как в известном вирусе-слогане I love you, испущенном, однако, не живым существом, а неким формализатором, в намерения которого входит просто клонировать, а не пополнять, питать или давать «жизни ради».

Мы открыли ворота кому-то, кто обещал показать нам самих себя, заверил в своих дружеских намерениях, в родстве с нашей идентичностью, но в действительности вошел клонирующим завоевателем, превратившим нас в принадлежащую ему массу.

В Средние века развернулась ожесточенная борьба с бескультурьем, в которой особенно отличались францисканцы. В сущности, в те времена полагали, что чем невежественнее был человек, тем прочнее были его узы с миром жизни, с душой, с Богом; считалось, что культура уводит человека от Бога, от природы. Но, на мой взгляд, невежество – тоже мем, так как оно приводит к идеологической фиксированности; кроме того, в нем, более скупом на самовыражение, сильнее ощущается негибкость как поведения, так и сознания. Следовательно, невежественность открывает поле деятельности машине; действительно, когда технология извлекает на свет новую игрушку, все равно какую, масса тут же присваивает ее себе: едва на рынок выбрасывают некий продукт маркетинга, первыми на него клюют самые неимущие, из которых и формируется рынок.

6.4.

Онтопсихология открыла существование интенциональностей, импульсов или проекций, исходящих от онтического ядра, и доказала это на фактах. Чтобы различить между собой онтическую информацию и клонирующий мем, следует применить три принципа интерпретации символов[115]. Монитор отклонения, или психотронный преобразователь, нельзя разрушить, однако можно избежать его воздействия и затем управлять им. Чтобы понять, находится ли человек в онтической или клонирующей его окружающей среде, применяются те же самые правила, которые позволяют отличить комплексуальную среду от среды онто Ин-се.