Танец судьбы - Люсинда Райли

— Понятно. — Мэри пыталась осмыслить слова адвоката. — Я правильно понимаю, мистер Челлис, что лорд и леди Лангдон желают вычеркнуть меня и мою дочь из своей жизни, как они когда-то поступили с сыном?

— Я бы не стал это преподносить так, миссис Лангдон. Очень прискорбно, что лорд и леди Лангдон и их сын отдалились друг от друга, но я, как их адвокат, не имею полномочий это комментировать. За отказ от дома вам предлагают одну тысячу пятьсот фунтов. Кроме того, пять тысяч фунтов будет перечислено на имя Софии.

Мэри слушала молча. Она совершенно не представляла, сколько может стоить дом или какова сумма личных сбережений Джереми, и поэтому не могла судить, насколько справедлива предложенная ей сумма. Кроме того, ей вообще был неприятен весь этот разговор.

— Я оформил это предложение на бумаге, чтобы вы могли обдумать его. Наверху страницы мой адрес и телефон. Когда вы примете решение, пожалуйста, свяжитесь со мной на прямую.

— А как же лорд и леди Лангдон? Разве они не хотят увидеть внучку? — произнесла Мэри, словно размышляя вслух. — Ведь София — их плоть и кровь.

— Миссис Лангдон, я уже сказал, что пришел просто передать вам послание. И уверяю вас, мне ничего не говорили о желании познакомиться с Софией.

— Нет, конечно. — Мэри подняла глаза и пристально посмотрела на адвоката. — Эти господа не могут опуститься до общения с ребенком ирландской няньки.

Мистер Челлис в замешательстве отвел взгляд и занялся перекладыванием бумаг в портфеле.

— Как уже сказал, прошу вас связаться со мной и сообщить о своем решении. Тогда я смогу уладить необходимые формальности. — Он поднялся и кивнул Мэри. — Спасибо, что уделили мне время, и я очень надеюсь, что мы сможем решить этот вопрос к взаимному удовлетворению.

Мэри молча проводила его до двери.

— До свидания, мистер Челлис. Я свяжусь с вами, когда найду время обдумать ваше предложение.

Через несколько дней Мэри начала наводить справки о таинственной семье ее покойного мужа. Выяснилось, что Джереми был вторым сыном лорда и леди Лангдон. Их поместье располагалось на пятистах акрах земли в графстве Суррей. Оно славилось охотничьими угодьями и также коллекцией ценных полотен Гольбейна. Мэри также узнала, сколько может стоить особняк, который она пока еще называла своим домом, если выставить его на продажу.

Хотя все это давалось Мэри болезненно, она думала только о благополучии Софии и о том, что по праву принадлежало ей как дочери Джереми. Несколько лет назад она отвергла бы любое предложение, но с возрастом Мэри стала мудрее и прекрасно понимала, по каким законам живет мир. Ей претил любой шантаж, но она осознавала, что ради дочери стоит смириться.

Мэри также понимала, что ее прошлые поступки не позволяют даже думать о том, чтобы подать иск на родителей Джереми. Кто знает, чем все закончится, если о деле начнут писать газеты? Что, если кто-то из прежних знакомых узнает ее и догадается о ее связи с Анной? А потом сопоставит факты и...

Контора мистера Челлиса находилась на Чансери-лейн. Мэри представилась секретарю и села, ожидая приглашения в кабинет и собираясь с духом, чтобы не позволить нервам и эмоциям взять над собой верх.

— Миссис Лангдон, — приветствовал ее адвокат с порога кабинета, — пожалуйста, проходите и присаживайтесь.

— Спасибо. — Проследовав за ним, Мэри опустилась на край неудобного кожаного кресла. — Мистер Челлис, я обдумала ваше предложение. — Она собралась с силами, чтобы произнести следующую фразу. — И я готова принять его, если компенсация за дом будет увеличена вдвое.

Мистер Челлис и бровью не повел — как Мэри и предполагала, такой вариант развития событий предусматривался.

— Мне необходимо проконсультироваться с лордом и леди Лангдон, но, полагаю, они могут согласиться на какую-то сумму в этих пределах. Само собой разумеется, что вы подпишете официальные бумаги, в которых откажетесь от прав на завещание вашего мужа. И от всех прав, которые София в будущем могла бы предъявить на поместье, принадлежащее семье Лангдон.

— Я все поняла. — Мэри встала, не желая продлевать процесс сделки с дьяволом дольше, чем было необходимо. — Я буду ждать от вас известий. Всего доброго, мистер Челлис.

Два месяца спустя Мэри стояла в холле своего дома и в последний раз окидывала взглядом стены, в которых была так счастлива. Машина за ней и дочерью могла приехать в любой момент, а два дорожных сундука с одеждой и еще один, полный памятных вещей, должны были перевезти на место назначения отдельно. Мэри присела на нижнюю ступеньку лестницы, чувствуя, что у нее совсем не осталось сил. Се успокаивала мысль о том, что, даже имея возможность остаться в доме, она вряд ли бы ею воспользовалась. Каждый се взгляд и каждый вздох здесь напоминали о Джереми, ушедшем навсегда.

Она увидела Софию, спускающуюся к ней по лестнице, и протянула руки ей навстречу. Крепко обняв дочь, Мэри принялась гладить ее по волосам.

— Все готово?

— Да, мама, — кивнула София. — Мне страшно.

— Знаю, дорогая. Но все к лучшему. Ту войну я прожила в Лондоне, а сейчас, говорят, бомбардировки будут гораздо страшнее.

— Да, мама, но...

Раздался стук в дверь.

— Дорогая, машина уже приехала. — Мэри разжала объятия и, улыбнувшись дочери, взяла ее за руку. Вдвоем они вышли на улицу, молча попрощавшись с той жизнью, которая оставалась за дверьми особняка. Мэри подвела дочь к автомобилю, и они заняли в нем места.

Пришло время вернуться домой.

О Боже! Я понимаю, что авторам не следует проливать слезы над собственными произведениями, но история Мэри и Джереми кажется мне невыносимо печальной. Их чувства по отношению друг к другу были очень сильными, но даже любовь не помогла им справиться с тяжелыми обстоятельствами. Постепенно я начинаю понимать, что любовь не всегда способна залечить раны, полученные человеком в прошлом. Если бы только Джереми открыл тот конверт и увидел, что это лишь сообщение о повышении военной пенсии, а не повестка на призывной пункт...

Если бы только...

Мне кажется, так можно сказать о многих событиях жизни... Особенно моей.

И все же, если бы Джереми открыл конверт, дальнейшее повествование вышло бы совсем иным или вообще не имело бы смысла его продолжать. Я начинаю осознавать, что страдания дают нам силу и мудрость — сама я совершенно точно изменилась — и являются такой же неотъемлемой частью жизни, как счастье. Во всем должно быть естественное равновесие, и как узнать, что ты счастлив, если никогда не грустил? Или как почувствовать себя здоровым, если никогда не болел?

Недавно я задумалась над таким понятием, как «время». В совместной жизни Мэри и Джереми было время настоящего счастья. Возможно, такие моменты — это максимум, на что каждый из нас может надеяться. Но как всегда происходит в сказках, зло существует наравне с добром. И людям помогает выжить вера в то, что хорошие времена обязательно вернутся. Но когда надежда исчезает полностью, как произошло с Мэри после ухода из жизни Джереми, чего еще остается ждать?