Призвание — миньон! - Татьяна Коростышевская

— Для того и существуют друзья, чтоб это скрадывать.

— Ты прав. — Виклунд распрямился и обвел толпу грозным взглядом.

— Лорд Шерези, лорд Доре и лорд Уолес — мои друзья, и, если кто-нибудь из вас собирается пошутить о внутренних качествах или внешности этих лордов, знайте, на правах друга я буду защищать их честь.

— Здесь каждый за себя, — возразил кто-то, — все соперники.

Вступить в дискуссию, чтобы доказать важность альянсов, уже не было времени. Во двор входили белые и синие, потные, полураздетые, несущие одежду в руках. Мы бросились к Патрику.

Кстати, а ведь правда, дуэли запрещены. Так почему я всерьез восприняла угрозу ван Хорна? Дурачка ван Хорна, который даже неспособен сложить десять и одиннадцать.

Пробегая мимо него, беседующего с Туренем и Вальденсом, я не удержалась и показала меченому красавчику язык.

— Что там было? — спросила я Патрика, налетая на него и тормоша. — Вас заставляли драться?

— Бегать, — грустно ответил ленстерец. — Мы очень много бегали.

— А еще?

— Больше ничего. Но тебе и того хватит, Цветочек.

— Ты заработал бусин?

— Нет. — Лорд Уолес тряхнул золотистыми кудрями. — Надеюсь нагнать вас на арифметике.

— Конечно, ты это сделаешь.

Мы проводили друга освежиться. На хозяйственном дворе стояли корыта с водой, из которых все и умывались. Никому из претендентов даже в голову не пришло воспользоваться купальней.

Оливер прав. Она никому не нужна. Может быть, зимой, когда обливания на свежем воздухе станут неприятны, а королевских миньонов гораздо меньше, мы вернемся к этой идее. Зимой…

«Я обязательно продержусь до зимы», — подумала я и залюбовалась блестящими каплями, стекающими по обнаженному торсу ленстерца. Как же все-таки редко бывает, что в одном мужчине соседствуют ум и такая божественная красота. Маменька обязательно захотела бы его нарисовать, его суховатую мускулистую фигуру, мраморный оттенок кожи, бороздки мышц под ней.

Пронзительный звук трубы позвал нас к трапезе, в этот раз мы расселись не по цвету камзолов, а в соответствии с личными предпочтениями, и я, разумеется, предпочла компанию друзей.

Патрик, сгустив краски до полной беспросветности, поведал нам о нечеловеческих нагрузках, коим подвергли его на турнирном поле, я в ответ пересказала ему все арифметические задачи, которые могла вспомнить.

— И, представь себе, меченый красавчик ван Хорн не смог ответить на вопрос!

— Странно.

— То, что он не ответил?

— То, что ты успел придумать ему прозвище. Будь осторожнее, Басти. Уже поползли слухи о том, что наследник Шерези предпочитает мужчин.

Я покраснела. Если бы Уолес знал, что они поползли еще вчера и не без его участия!

— Это всего лишь слухи!

За завтраком нам прислуживали в основном девушки, и, решив не откладывать дело в долгий ящик, я протянула руку к ближайшей прислужнице, ущипнула ее за бочок.

Дева хихикнула, я повторила действие, а затем, догадавшись, что объект моего флирта ожидает продолжения, вызвала в памяти неуклюжие ухаживания бывшего. Что там дальше? Встретимся сегодня на сеновале? А если она согласится? Прикажете тащить туда свидетелей? И что я смогу им предъявить? Коко-де-мер в натуральную величину?

Поэтому, сладострастно шепнув:

— Ты такая мягонькая, — я приподнялась с места и клюнула деву за ушком.

Ушко было горячим, таким же через мгновение стало мое, потому что за него меня оттаскали.

— Стыдитесь, граф. — В свободной от моего уха руке повар держал поварешку. — Вы находитесь не в кабаке!

Или надо было бы назвать его лордом-поваром? Потому что из-за передника у него виднелась перевязь, расшитая фамильными гербами.

— Приношу извинения, — пролепетала я, когда он наконец меня отпустил. — Моя горячая натура…

— Остудите свою натуру на дворе.

Я поняла, что за недостойное поведение лишена завтрака и что жизнь — это бесконечное чередование побед и поражений.

А еще через час — получила подтверждение своей сентенции. На самом деле лорд-повар оказал мне услугу, сам того не желая. Потому что на полный желудок я бы этих издевательств не пережила.

Нас, претендентов на близость к трону, и так унижают все кому не лень, но это было просто за гранью добра и зла. На черно-красную сотню будущих миньонов приходилось десять лиловых плащей. Ну то есть сейчас они были без плащей — убеленные сединами ветераны последней войны, мерзкие старые извращенцы, получающие удовольствие от чужих страданий.

Нас разбили на десятки (в моей оказались Турень с Вальденсом и Гронден, с остальными я знакома еще не была) и велели держать дыхание во время бега.

Маршрут выглядел простым — пролегал по кромке турнирного поля. Но это было до того, как я закончила первый круг. Потому что размеры поля на глазок не определялись из-за отсутствия на нем строений, трибуна для зрителей не в счет, с другого конца ее и видно-то не было.

Десятки выпускали по очереди. Я пристроилась в самый хвост за Туренем, рассудив, что жирдяй вряд ли возьмет хорошую скорость. И поначалу все шло неплохо. Турень трусил в двух шагах впереди, я любовалась, как колышутся от бега его телеса. Затем лидер нашей десятки поотстал, не справившись с одышкой, следующий подвернул ногу, а Турень все трусил и трусил.

Мне не хватало воздуха, хотелось пить, а лучше — лечь и умереть, а он все бежал. Это уже потом я поняла, что в беге на длинные дистанции главное не скорость, а размеренность, и лорд Анри все рассчитал правильно, но тогда я его ненавидела.

Я чуть замедлила шаг, когда этот бесконечный круг закончился, мечтая, как сейчас выпью глоток воды, но надсмотрщик велел бежать дальше, потом еще и еще. На пятом круге я сбилась со счета, еще через несколько — перестала воспринимать реальность. Вся она для меня сжалась до пухлой спины Туреня. Топ-топ-топ…

Все закончилось, когда я уже почти нашла удовольствие в страданиях.

— Стой, Шерези! Куда? — Станислас тряхнул меня за плечо.

— Еще кружочек, — ответила я и рухнула на притоптанную траву.

К чести моей, я хотя бы не стонала, валяясь в грязи, как многие мои товарищи. Хотя, к стыду, многие и не валялись. Турень, например, прохаживался среди наших тел, тяжело дыша. Его голые бока вздымались, как у загнанной лошади. У жирной загнанной лошади.

Когда он успел раздеться? На каком круге? А я?

Приподняв голову, я посмотрела на свою мокрую от пота сорочку. Значит, где-то на маршруте остался мои кафтан и камзол.

Станислас присел рядышком. Выглядел он не очень.

— Ты бежал без мандолины?

— Лорд-коннетабль отобрал ее, — грустно ответил менестрель. Без инструмента он не знал, куда деть руки, поэтому делал много лишних движений, то поглаживая свои колени, то постукивая пальцами по щекам.