Дело «Тридевятый синдикат» - Олег Шелонин

— Это как? — поинтересовался ворон, выдергивая из-под ремня очередные сто граммов.

— А вот так! Едим, пьем вволю. На всем готовом. А как срок придет — службу честно справляем... — орел поморщился, — вас, доходяг, до цели волокем да присматриваем, чтобы не ужрались по дороге... эй! Ты что? Еще и трех километров не пролетели...

«Спутниковая» связь опоздала. «Сотовая» отсосала внеочередные сто граммов, превратилась в двухсотовую, откинула пустую фляжку и начала клювом выщипывать из орла перья.

— Ты че? — заклекотала «спутниковая». — Совсем сдурел?

— Точно помню, закуска здесь была... сам лично клал...

— Убью гада!!!

— Только попробуй! — хмыкнула «сотовая», продолжая ощипывать «спутниковую». — У меня здесь, — она ткнула крылом в свою черную голову, — информация на вес золота. Большие люди пострадают, коль до Буяна ее не донесу. Все племя твое орлиное под корень выведут. Обеспечение... развелось вас дармоедов... убью... убил один такой... — Похоже, двухсотовый начал уставать. Перья выдергивались лишь на третий, а то и на четвертый рывок. — Да мы Кусю недавно морду набили, нас сам Горыныч зауважал, а уж вам, орлам...

«Спутниковая» предельно изогнула шею, выдернула забытый вороном сверток и сунула ему в клюв.

— Вот твоя закуска.

«Сотовая» для порядка выдрала еще одно перо и на образовавшейся проплешине организовала стол.

— Другое дело. Слышь, лошадка моя непарнокопытная, присоединяйся.

— Так мне, вроде, нельзя пока, — неуверенно пробормотал орел. — До Буяна еще махать и махать...

— Ну ты дурной, — закаркал ворон, давясь смехом и закуской, — раньше не летал?

— Первый рейс, — смущенно признался орел, — нашу службу только-только организовали. Седмицы еще не прошло, — добавил он, словно извиняясь.

— Ладно, прощаю на первый раз. — Ворон снисходительно махнул крылом. — Салага, что с тебя взять.

— А ты «сотовым» давно работаешь?

— Третий год. Послужной список, ахнешь! Но чтоб я когда насухую летал? Себя не уважать... — Ворон вцепился клювом в очередную дозу. Это опять оказалась пайка «спутниковой» связи, но на этот раз орел не рискнул возражать.

— Последний раз спрашиваю, — выдирая из горлышка пробку, вопросила «сотовая», — пить будешь?

— Буду! — решился орел, сообразив, что это единственный шанс хоть частично спасти свою долю.

— Молодец! Ор-р-рел! — одобрил ворон, прикладываясь к дозе «спутниковой» и протягивая ей остатки. — Может, из тебя и выйдет толк. Я, пожалуй, займусь твоим воспитанием... не бесплатно, конечно...

— А чем платить?

— Что за вопросы? Эликсиром, конечно!

— А-а-а, — успокоенно вздохнул орел и отшвырнул в сторону опустевшую флягу. — У меня еще заначка есть, — доверительно признался он «сотовой». — Гена расщедрился. На опасное дело, говорит, идете, соколы! А че тут опасного? Летим себе и летим...

— Ха! Да знали б вороги, что у меня тут! — Ворон еще раз шлепнул себя крылом по голове, сбил себя с ног, попал в завихрение воздушного потока и оказался за бортом. — Куда! — каркнул он во всю глотку при виде уносящегося на юг спутника. Спутник-то ладно. Но при нем все его дозы. До самого до Буяна. — Назад!!!

Разъяренной «сотовой» потребовалось всего несколько взмахов крыльями, чтоб догнать ничего не подозревавшего спутника и увесисто долбануть его клювом по черепу.

— За что? — возмутился орел.

— Еще раз попытаешься ноги сделать, пасть порву и моргалы выколю, — посулила «сотовая», возвращаясь к «столу». Полностью замордованный и деморализованный спутник не рискнул возражать и даже не пикнул, когда нахальная «сотовая» отцепила от пояса очередную флягу, причем из вредности самую большую. Ту самую, из заначки. — Ладно уж, — хмыкнул ворон, уловив жалобный взгляд орла, — присоединяйся.

На этот раз спутника уговаривать не пришлось. Но если от этой дозы у орла кровь взыграла в жилах и он еще резвее замахал крыльями, то у ворона взыграла дурь в башке. А потому на вопрос, что, собственно, несет «сотовый» на Буян в своей мудрой вороновой голове, получил ответ, что сейчас чья-то морда басурманская получит еще раз по кумполу, ибо наверняка эта морда вражеский подсыл, раз пытается выведать столь сверхсекретную информацию. Однако, добавил ворон, все басурмане дураки, пеньки и лохи, и в качестве доказательства этой аксиомы «сотовая» завопила во всю глотку:

Папа морем не пойдет!

Папа море обойдет!

А вот хрен вам догадаться,

Как он Марьюшку найдет!

Благородный ворон опустошил еще одну фляжку, заполз на ее место под ремень и отключился. Орел мерно махал крыльями, оставляя за собой километры за километрами, раздумывая над словами ворона. И чем ближе был остров Буян, тем большее уважение он испытывал к маленькой, но гордой птичке. Орел заботливо поправил свесившуюся из-под ремня пьяную головку сотовой, выдернул по дороге, из-под того же ремня, ее дозу, опустошил фляжку и вновь погрузился в раздумья. До Буяна задачу он должен решить. Это дело принципа. В басурманах орлу летать не улыбалось.

— Сколько раз пояснял тебе, отрок неразумный, — протяжно басил батюшка, окая по-волжски, — как начну псаломы петь али проповеди читать, так кончай за веревочку дергать. Крестом святым осени себя, в храм божий войди да стой себе в уголочке спокойненько.

Федул виновато вздохнул и потупил глаза на погнутый язык бронзового колокола, который он нервно крутил в руках. Пудовая колчушка под пальцами отрока габаритами два на полтора принимала самые разнообразные формы.

— Ну полно, полно. — поспешил успокоить взволнованного звонаря поп, — к вечерне-то язычок обратно приладить успеешь?

— Конечно, отче! — обрадовался детинушка, одним движением расправляя бронзовую кривулю. — И колокол обратно привешу...

— Так ты и его сорвал? — расстроился батюшка.

— Балка под куполом хлипкая оказалась, — вновь стушевался Федул.

— И что мне с тобой делать? — вздохнул отец Кондратам. — Ума не приложу...

Федул неуклюже переминался с ноги на ногу. Стыдно было признаться, что подводил его азарт. Голос у отца Кондратия был могучий. Такой могучий, что все стекла в кутиновской церквушке давно повылетали. Вместо них пришлось пузыри бычьи натягивать. Как в старину. А уж резонировали они не хуже иного барабана или бубна. Вот и была у юного звонаря мечта хоть раз колокольным звоном заглушить пастыря своего духовного. Пока не удавалось. То веревка порвется, то колокол упадет... Федул вздохнул.

— Батюшка, я слышал, в первопрестольной о тыщи пудов колокол отлили... вот бы нам в Кутиновку такой!

Батюшка усмехнулся, отодвинул край занавески и выглянул в окно.