Бенефис чертовой бабушки - Валентина Андреева

К Даньке она подошла в тот момент, когда он усиленно пытался разглядеть или расслышать что-то из-за бочки. За неимением других подручных средств, просто долбанула парня о бочку, мотыльком пронеслась мимо и влетела в окно нашей с Д.Н. комнаты, рассчитывая, что в ней никого нет, все на стихийном сборе. А мы с Натальей как раз неплохо устроились там – на полу, по ту сторону кровати. Неплохо с той точки зрения, что Ксения нас не заметила. Даже немного погуляла по комнате, прислушиваясь к звукам из коридора. Почувствовав полную безопасность, неслышно покинула комнату.

– Тетя Ира-а-а… – протянула Юленька, и в ее голосе слышалось восхищение, явно преобладающее над испугом. – Тетя Ира, и вы не испугались?

– Не-а. От страха находились в почти бессознательном состоянии.

– А кто выключил свет?

– Не знаю. Едва ли Ксения разбиралась в кнопках на щитке. Правда, я по себе сужу. Но чему при желании или необходимости не научишься. Знаешь, я попросила бы тебя не пересказывать наш разговор дяде Саше.

– Я не дура. Тем более, говорила же вам – не пойму, каким образом он узнал дорогу в нашу деревню. Бабуля маршрутом не интересовалась. Такие детали ей были не интересны.

– Вот то-то и оно! А ты, случайно, не знаешь, где она хранила свою настойку?

– Обычно в холодильнике, – равнодушно пожала плечами Юлька, но успела кинуть на меня острый, подозрительный взгляд. – Стеклянная бутылочка с завинчивающейся крышкой. Я один раз понюхала, чуть наизнанку не вывернуло.

– Давно замечено – не все вкусное полезно, – вздохнула я и оглянулась на звук приближающихся голосов. – Сворачиваем разговор, сюда твоя мама с Натальей направляются. Под патронажем Басурмана. Жаль. У меня к тебе еще куча вопросов.

– Да ладно вам! Знаю я ваши вопросы. Ну не спала я с Данькой, не спала! – Заметив, что я невольно поморщилась, добавила: – И пока не собираюсь. Но Данька мне действительно нравится. Не от мира сего. А матери и отцу все назло сказала. Просто бесит, что они ко мне относятся, как…

– Как к родной и очень любимой дочери, – наставительно заметила я и сама поежилась от своего менторского тона. Дальнейшее излагала проще: – Это своего рода атавизм. Все нормальные родители из поколения в поколение ненормально боятся за своих детей. Иногда боязнь переходит границы разумного. Особенно если дети начинают лезть на рожон. А с твоей мамой я поговорю.

– Поздравляю, Сашку в городе арестовали! – мрачным голосом изрекла Наташка, размахивая мобильником. – Есть шанс подавиться сосисками. Только он один лопал их по шесть штук разом. Навык холостяка.

– Так, может, его быстро отпустят, – не очень уверенно сказала Маринка. – Едва ли у них есть сосиски.

Не ясно вообще, за что его забрали. Право слово, не мог же он убить Ксению!

Я попросила у Натальи мобильник и связалась с мужем. Он был спокоен и лаконичен: «Хлеб купили». Так и доложила стоящей в ожидании новостей троицы. Нельзя сказать, что эта новость внесла ясность в ситуацию, и я попробовала предположить, что зрелищ нашим мужикам уже хватило. С лихвой. Дело было за хлебом.

– «Не хлебом единым…» – завелась было Наташка. В том плане, что им одним сыт не будешь, но Юлька пресекла ее кулинарные завихрения мрачной расшифровкой слов Дмитрия Николаевича – хлеб куплен для того, чтобы сушить сухари дяде Саше.

Наташка задумчиво оглянулась в поисках подходящего предмета, на который можно было бы присесть, и остановилась взглядом на мне. Я тут же отодвинулась. И правильно сделала, поскольку подруга намеревалась войти в летний домик, а с выбранного пути свернуть Наташку невозможно. Еще не хватало, чтобы меня при этом случайно уронили.

Димка перезвонил в очень удобное время – мы как раз расселись в маленькой комнатке домика, только не знали зачем. Разговоры «из пустого в порожнее» надоели, а на мои вопросы Маринка едва ли сможет ответить, не посоветовавшись с мужем. Да и не факт, что он знает правильный ответ.

Димка с ходу выдал сногсшибательную весть: у нас завелась крыса. Не сразу дошло, что он переключился на тюремный жаргон. Сбило Наташкино высказывание: «Одним хлебом сыт не будешь». Но быстро выяснилось, кто-то из нашего коллектива «накрысятничал» следователю о том, что именно Брусилов Александр Сергеевич нанес смертоносный удар ломом Ксении. «Крыса», случайно находившаяся в это время в саду, стала невольным свидетелем этой сцены. Звонок был анонимным и требовал проверки.

Я едва нашла в себе силы дослушать Димку. Не вызывало сомнения, что думает о нас с Наташкой Брусилов-старший. Не зря же Наташкина физиономии пылала, как коммунистический стяг. Подруга сумела уловить смысл переговоров, тем более что я практически дублировала слова мужа вслух. В отличие от Натальи, я не покраснела, скорее, наоборот, выглядела белой хризантемой, торчащей из мусорной урны. Горели только пятки, куда, вероятно, и прилила кровь.

– Это ошибка… Это большая ошибка, – заладила я еле слышной скороговоркой, пытаясь сосредоточиться и найти выход. – Это очень большая ошибка.

– Безразмерная! – издевательски отрезала Наташка. – И давай на этом споткнемся и затормозим. Голова идет кругом. Словом так, мои дорогие…

Буквально за несколько минут подруга ознакомила Маринку и Юльку с «показаниями» Брусилова-старшего по поводу предъявленного ему Ириной Александровной обвинения. А я добавила – если бы Сашка собирался убить Ксюшу, наверняка напялил бы резиновые сапоги, ведь в такую непогоду было необходимо подобрать соответствующее орудие убийства. А Сашка вылетел на улицу прямо в тапках – рассчитывал найти Ксюшу где-нибудь поблизости и быстренько уговорить пойти домой. Сарай, где, по словам Антона, находился лом, довольно далеко. Была охота лазить в тапках по колено в мокрой траве.

– Что же вы об этом следователю не сказали? – с вызовом спросила Юлька.

– Даньку твоего пожалели. – От Маринкиных слов веяло горечью. – Только он мог бесконтрольно гулять по участку.

В один миг Юлькины глаза превратились в холодные льдышки.

– Не хами! – сделала ей внушение Наташка. – Во-первых, то, о чем я вам доложила, мы выяснили уже после отъезда следователя, значит, он сам и виноват. А во-вторых, зачем об этом вообще было ему говорить. Ведь твой дядя девушку не убивал.

– А это Сашке и ни к чему. Зачем убивать свою, как он считал, помощницу? – запальчиво заявила я.

Дверь распахнулась столь неожиданно, что все, кроме меня, вскочили со своих мест. Я просто-напросто «увязла» в разложенной раскладушке. В дверном проеме ласково улыбалась Анна Петровна:

– Девочки, все перемелется, пойдемте-ка обедать. Рассольничек доедим, на второе сосиски. В морозилке места нет, а они уже начинают припахивать.

– Александра Сергеевича подождем, – отрезала Наташка. – Он у нас главный «истребитель» этого товара. Даже собака на сосисках сломалась. Морду воротит.

– Ну, как знаете, – с жалостью посмотрела на нас нянюшка и вздохнула: – А я отобедаю. Кстати, я выкинула из холодильника какую-то мерзость в бутылке. По цвету похожа на пепси-колу, по запаху – на разведенный навоз.