Однажды в Лопушках или берегись, столичный маг - Марина Дианова

Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда я покинула здание родной альма-матер, наконец покончив с бюрократическими проволочками. Остался последний рывок, прохождение ритуала, который назначен на завтрашний рассвет.

— Я думала ты никогда не закончишь, — попеняла Руби, стоявшая рядом с центральными воротами.

— Ты что тут делаешь? — спросила я, несколько ошарашенная появлением подруги в столице.

— И я рада тебя видеть, — улыбнулась она.

— Я рада, очень, просто немного неожиданная встреча, — призналась я. — Что-то случилось?

— Приехала поздравить тебя с получением гордого статуса магистра, — она неожиданно обняла меня, а я поняла, именно этого мне не хватало. Не хватало чьей-то поддержки, чтобы близкие люди за меня волновались трясясь на выходе.

Вокруг были такие же ожидающие: мужья, дети, жены, родители, друзья — все они приехали чтобы поздравить своих близких и вот, я теперь тоже не одна.

— Предлагаю отметить это знаменательное событие. Фрония передала тебе своего фирменного пирога, Саймон — мешочек орехов, а старикашка — предложение занять пост главного мага города.

Рассмеявшись, я приобняла подругу за плечи, увлекая ее в сторону ближайшей таверны.

Все столики были заняты, но в этом месте я часто столовалась во время обучения, поэтому тролль — хозяин таверны — быстро организовал нам небольшой уголок в который мы забились, подальше от компаний бывших студентов.

— За тебя, — подняла бокал с настойкой из черноплодной рябины подруга. — За твой успех.

Мы выпили, и еще, и еще, и пили до тех пор, пока в голове не появилась звенящая пустота.

— Кстати, — Руби вытащила из внутреннего кармана плаща сложенный пополам лист с печатью аптеки и передала его мне. — Оливер очень переживал, что не успел сказать тебе лично.

Я взяла послание, удивленно взирая на первую строчку: «Завещание. Я, господин Оливер Браун находясь в трезвом уме и памяти завещаю свою аптеку, приобретенную мной лично на собственные деньги, магине Афелии Ройс, дабы она распоряжалась этой недвижимостью по собственному усмотрению…».

— Руби, что это? — я повертела завещанием перед подругой.

— Он не успел передать тебе это лично. Практически сразу после твоего отъезда, он передал это завещание Фронии, а та, в свою очередь мне. Той же ночью он скончался.

Хмель выветрился из головы, а глаза защипало от слез.

— Не надо слез, — попросила она, — Радуйся!

— Почему я должна радоваться? Умер хороший человек. Мне бы хотелось оплакать его, а не устраивать пляски на костях.

— Знаешь, ваше, человеческое, отношение к покойникам нас, детей леса, коробит. Вы воспринимаете смерть, как боль для близких, родных, но почему-то никто не задумывается о самом покойном. Смерть господина Оливера — не нелепая ошибка, он страдал. Болезнь изуродовала его тело, он не мог передвигать или перемещаться дальше собственного дома, а теперь он свободен. Мы, друиды и дриады, верим в жизнь. Вы сжигаете своих родных в магическом огне, распыляя прах над землей, а мы возвращаем то, что дал нам лес, веря в то, что лес о них позаботится.

Мы некоторое время сидели в тишине, раздумывая каждый о своем. Я думала о добром лекаре, спасшем оборотня, но потерявшего магию, добром аптекаре поддерживающем меня и о хорошем друге моей бабушки. Я так и не узнала, от чего она умерла!

Да, Оливер не хотел бы чтобы я горевала по нему. Его аптека, его детище — вот что станет хорошим способом выразить ему почтение.

А утром я ушла на ритуал, оставив Руби досыпать на соседней кровати.

Лорд-ректор уже ждал меня на входе, смешно раскачиваясь с пятки на носок.

— Госпожа Ройс, вы пунктуальны. — Чуть прищурившись, он посмотрел на утренние сумерки, когда ночь неохотно отдавала бразды правления светилу. — Многие со вчерашнего вечера штурмуют ворота, а вы пришли минута в минуту. Неужели совсем не страшно?

— А чего страшиться? — пожав плечами уточнила я. — Либо получится, либо нет. Либо изменится потенциал, либо нет. Жизнью и магией я не рискую, а вот поспать подольше — это святое.

— Богохульница, — с улыбкой произнес маг. — Афелия, вы знаете, мы вчера весь оставшийся день с членами комиссии ломали головы, что послужило толчком к созданию такого необычного зелья?

Мы шли по пустым коридорам академии, эхо отражалось от стен, раз за разом повторяя вопрос ректора, а я вспомнила газету с маг. картинкой Софи и Эдриана. До сих пор сердце противно сжималось от боли, но я продолжала жить.

— Я жила в деревне, которую гордо переименовали в город и, если честно, местным жителям просто некогда мучиться от неразделенной любви, но зато в столице, когда я подрабатывала в аптеке куда часто заглядывали местные целители, я слышала как они обсуждают новый бич современного общество — суицидальные наклонности у благородных дам, страдающих от неразделенной любви, — свою историю я решила умолчать, но я и правда подрабатывали три месяца в аптеке и правда была свидетелем такого разговора, только никак благородные дамы не повлияли на решение о создании этого зелья. — Возможно это и послужило своеобразным толчком…

— А вы пробивали на себе результат своих трудов?

— Нет, я не терзаюсь муками неразделенной любви. Все что было в моей жизни — было прекрасно и, честно говоря, менять или забывать я бы этого не хотела.

— Значит все же неразделенная любовь была? — лукаво уточнил ректор уже на подходе к ритуальной зале.

— Неразделенной — не было. Была чистая, светлая и самая лучшая, поэтому терять эти чувства мне бы не хотелось.

— Афелия, а вы читаете газеты? — резко поменяв тему, спросил лорд-ректор.

— С недавних пор — нет. Да и знаете ли, времени как-то нет свободного на праздное листание публицистических или светских изданий. Все больше научная литература занимает.

— Похвально, похвально. Но и про отдых забывать не стоит, вы же не хотите опростоволоситься во время светской беседы.

Мне бы подумать над словами сильнейшего менталиста, но сейчас я была настроена только на одно — на прохождение ритуала, поэтому, решив ничего не отвечать, я первая ступила в ритуальную залу, где уже было все готово. Лишь единожды я, как и многие другие студенты, посещала это место, наблюдая за тем, как собственно проходит повышение магического уровня, а теперь, я сама стою в центре пентаграммы и готовлюсь открыть скрытые во мне магические резервы. Мы, маги, рождаемся с минимальным потенциалом, который со временем начинает развиваться и становится видимым и осязаемым для других, но какая-то часть остается сокрыта в нас самих. Эта часть может превышать текущий уровень, может быть равна, а может быть настолько маленькой, что прохождение ритуала не будет иметь никакого смысла. Потенциал измеряют маги-менталисты специальным шаром еще во время поступления в магическую академию. Говорят, что постоянное развитие магических способностей может увеличить этот резерв, но, как по мне, это всего лишь домыслы, потому что подтверждения этой теории нет.