Ирландия - Эдвард Резерфорд

Дейрдре уставилась на Патрика во все глаза. Не поедет в Тару? Может, она ослышалась? Нет, все правильно. Лицо Морны вытянулось, а Ларине пришел в ужас.

– Я не поеду на коронацию?

– Не поедешь. Я запрещаю.

Ларине хотел что-то сказать, но под взглядом епископа осекся.

– Но ведь верховный король… – начал Морна.

– Да, он, скорее всего, заметит твое отсутствие. Но поскольку завтра ты уедешь, то все путники, которые поедут в Тару через вашу переправу, подтвердят ему, что тебя здесь не было. А если со временем верховный король и узнает, что ты уехал со мной, – Патрик улыбнулся, – так он уже привык, что от меня одни неприятности. Я ведь и Ларине увел. И винить он будет меня, а не тебя. Можешь не сомневаться. – Епископ повернулся к Дейрдре. – Ты будешь по нему скучать, осмелюсь я сказать.

Конечно, она будет скучать. Отчаянно скучать. Но главное, что Морна не поедет в Тару, остальное не важно. Дейрдре все еще не могла поверить.

– И куда он поедет? – спросила она.

– На север и на запад, вместе со мной. У меня есть покровители, Дейрдре. Он будет в безопасности.

– А он сможет… Я смогу…

– Увидеть его снова? Конечно. Разве я не говорил ему, что он должен почитать свою матушку? Я пришлю его к тебе через год. А пока, думаю, вы с братьями сумеете управиться в Дуб-Линне, ведь так?

– Да, – с благодарностью кивнула Дейрдре. – Мы справимся.

Морна выглядел удрученным, но епископ был тверд.

– Ты дал клятву повиноваться, – строго напомнил он. – И теперь должен держать слово. – Он улыбнулся. – Не горюй по Таре, мой юный друг. Обещаю, еще до конца года я покажу тебе кое-что получше.

Вечером сели за стол. Все были в прекрасном настроении. Дейрдре наконец сбросила груз с души и просто лучилась счастьем. Ее брат Ронан, предвкушая, что целый год будет вождем, самодовольно улыбался. И даже Морна в обществе молодых вельмож приободрился. Еда была отлично приготовлена, эль и вино лились рекой. А если древний череп-кубок, мягко поблескивающий в углу, и мог показаться неуместным на христианском пиру, никто, казалось, об этом не думал. Епископ добродушно шутил и развлекал всех веселыми историями, на которые оказался большим мастером, а еще настоял, чтобы Ларине рассказал какие-нибудь сказки о древних богах.

– Уж очень они хороши! – объяснил Патрик. – Наполнены поэзией. Да, вы не должны больше почитать старых богов. У них нет силы, ведь они не настоящие. Но легенды забывать нельзя. Я заставляю Ларине рассказывать их всякий раз, если мы вместе проводим вечера.

Когда Дейрдре снова и снова думала о тех удивительных переменах, что произошли с ними в этот день, она вдруг вспомнила кое-что, поразившее ее. К концу вечера она решилась признаться в этом Ларине:

– Ты сказал, епископ Патрик хранит обет безбрачия? Он никогда не прикасается к женщинам?

Эту сторону новой веры Дейрдре находила немного странноватой.

– Да, правда.

– Ну, в общем, когда я вошла в воду, на мне была рубашка. А когда я выходила, она ко мне прилипла… – Дейрдре с опаской посмотрела на епископа, чтобы убедиться, не слышит ли он ее. – И… я видела, как загорелись у него глаза. Он на меня смотрел, ну, ты понимаешь.

И тут Ларине от души расхохотался, впервые со дня своего приезда:

– Ох, ну конечно смотрел, Дейрдре! А как же иначе?

Уехали они вскоре после восхода солнца. Епископ Патрик благословил всех и еще раз пообещал Дейрдре, что обязательно пришлет ее сына обратно в целости и сохранности. Морна нежно попрощался с матерью и тоже пообещал вернуться.

Так что Дейрдре испытывала скорее облегчение и радость, чем горечь, глядя, как роскошная колесница и сопровождавшие ее повозка и всадники минуют переправу и поворачивают на север, к Ульстеру.

Да и все, кто участвовал в событиях прошедшего дня, тоже были довольны, разве что кроме Ларине, который на полуденном привале все-таки решился подойти к епископу с небольшой жалобой.

– Меня немного удивило то, что ты не принял во внимание мой совет, – заметил он. – Вообще-то, я был даже отчасти сбит с толку. Я надеялся послать молодого христианина в Тару к самому верховному королю. А вместо этого получил горстку новообращенных в захолустном рате возле безвестной переправы.

Епископ Патрик спокойно посмотрел на него:

– И ты разгневался.

– Да. Почему ты так поступил?

– Потому что когда я увидел их, то подумал, что эта женщина права. Ларине, я вернулся на этот остров, для того чтобы нести Благую весть язычникам. А не для того, чтобы создавать мучеников. – Епископ вздохнул. – Пути Господни неисповедимы, Ларине, – мягко добавил он. – И нам незачем быть такими честолюбивыми. – Он похлопал бывшего друида по руке. – Морна – вождь, а на его переправе сходятся разные дороги. Никто не знает, чем может стать Дуб-Линн.

981 год

I

Рыжеволосый мальчик во все глаза смотрел на корабль.

Была уже почти полночь. Бледно-серое небо отражалось в воде, и казалось, что море кто-то присыпал серебряной пылью. Мальчик уже встречал людей, приплывших с далекого севера, где солнце не гаснет и в полночь и где летом подолгу не бывает тьмы. Даже здесь, в Дифлине, ночь почти не опускалась. Лишь на час или чуть больше становилось достаточно темно, чтобы увидеть редкие звезды, но все остальное время недолгого отсутствия солнца воздух был наполнен странным мерцающим сумраком, обычным для середины лета у северных морей.

Корабль двигался бесшумно. Он подходил к берегу с юга. Веслами гребцы не пользовались, и легкий ветер нес судно к устью Лиффи вдоль северного берега с белеющими песчаными отмелями.

Вообще-то, Харольд должен был сейчас спать сладким сном в своем доме в большом поместье, а не сидеть на берегу. Но иногда, в такие теплые ночи, он тайком выводил своего пони и отправлялся сюда, чтобы полюбоваться величественными жемчужно-серыми водами залива, которые необъяснимо притягивали его к себе, как Луна притягивает приливы и отливы.

Таких больших кораблей он еще никогда не видел. Своими длинными очертаниями драккар напоминал огромного морского змея, а его высоко загнутый нос резал воду так же легко, как топор врезался бы в расплавленный металл. Большой квадратный парус вздымался над песчаными островками, закрывая часть неба, и даже в сумерках мальчик видел его цвет: черно-охристый, как высохшая кровь. Потому что это был корабль викингов.

Но Харольд не боялся. Ведь он и сам был викингом, и земли эти теперь тоже принадлежали викингам.

Поэтому он просто смотрел, как черный морской змей под грозным парусом скользит мимо к долгожданному устью Лиффи, и знал, что на борту его не только вооруженная до зубов команда – времена-то были опасные, – но и много дорогих товаров. Возможно, на следующий день ему удастся убедить отца взять его с собой, чтобы все как следует рассмотреть.