Осторожно, ведьма! - Ольга Пашнина

— Будто могу получиться я? — Это прозвучало резче, чем хотелось.

— Мы с твоим отцом уже были помолвлены, и я ничего не сказала ему. А ты родилась похожей на меня. Когда мы узнали о… о твоей силе, я испугалась! Ведь если он вернется, если он тебя увидит и поймет… О, Василиса, прости меня, это я уговорила отца выгнать тебя!

— Что?!

Я вскочила с лавочки и уставилась на женщину, которую считала самой преданной матерью на свете. А она все говорила и говорила. Я не хотела слушать, но не могла сдвинуться с места.

Это было так, словно мой дом, моя крепость, уже была разрушена Лучезаром, а пришла мать и добивает остатки некогда безопасных стен.

— Он хотел укрывать тебя. Построить дом, спрятать тебя, сделать еще что-то. Я уговорила его прогнать. Твой отец нашел бы тебя! Василиса, рано или поздно он вернулся бы и как-то узнал, я знаю, потому что…

— Почему?

На меня оглядывались люди. Наверное, со стороны я выглядела странно. Бродила туда-сюда перед скамейкой, иногда срывалась на крик. Мать все это время не поднимала глаз.

— Потому что он действительно вернулся. Две недели назад.

— И?

Я села рядом с ней. Подняла голову, взглянула на серое небо. Вот-вот грозил снова пойти дождь. Так хоть бы он уже пошел!

— Я так хотела тебя скрыть от него, а в итоге сама привела его к тебе. Василис, прости меня, пожалуйста!

— Мама, успокойся, пожалуйста, — устало попросила я. — Расскажи все по порядку. Как он узнал обо мне?

— Отец велел мне сжигать твои письма, но я не послушалась. Сохранила то, где ты писала о своих девочках. Мне хотелось его перечитывать, представлять твою жизнь, твоих друзей.

— Он его нашел и, естественно, понял, кто я такая, потому что наша группа прогремела на всю Инквизицию Торделла. Он знает, что я ведьма?

Мама вздрогнула, услышав это слово.

— Нет, конечно, нет, но он ведь поймет, когда увидит?

— Глава Инквизиции не понял, — усмехнулась я, — а обычный стареющий инквизитор вдруг поймет? Все будет хорошо. Я справилась с ведьмой, неужели не справлюсь с загулявшим отцом? Хватит плакать. Пойдем, пообедаем. Я только отпрошусь у Велимира и покажу тебе любимую таверну. Не волнуйся, деньги у меня есть.

Мама удивленно вытирала глаза и поглядывала на меня.

Не знаю, почему оказалось так легко воспринять то, что мой папа вовсе мне не папа.

Я всегда была словно в стороне. Жизнь кипела, что-то происходило, но около меня будто образовалась мертвая зона, где блекли краски. Я держалась поодаль от девчонок и, наверное, даже не знала, чем они живут, что ненавидят, а что любят. Я не интересовалась ими, по сути, являясь не подругой, а однокурсницей. Они не интересовались мной, уважая замкнутость. Лишь с Варей я сблизилась, но недостаточно для того, чтобы назвать ее подругой или сестрой. Во всех смыслах этого слова я была одиночкой. И печалилась по этому поводу крайне редко.

К тому моменту, как мама сообщила мне новость об отце, количество проблем достигло своего максимума. Я просто устала думать обо всем этом, бояться, жить в вечном напряжении. И решила плыть по течению. Отец так отец, обведу вокруг пальца и его. Жажда жить во мне сильнее проклятой ведьминой силы!

Мы пришли в таверну, где я заказала все самое любимое. Мне хотелось познакомить маму с миром, в котором я научилась жить. И в душе я радовалась, что сейчас у меня были деньги. Хотя бы она не будет волноваться, одета ли я, обута ли, сыта ли. Мама с удовольствием отвечала на мои вопросы о братике, сестре и папе. Рассказывала новости, расспрашивала меня. Мы сидели очень долго: чай уже успел остыть, пришлось несколько раз просить добавить в него кипяток.

На закате мама собиралась уехать. Мне до боли хотелось увидеть семью, но почему-то я не смогла сказать маме, что собиралась приехать на каникулы. Я и сама не знала, что буду делать, когда практика закончится. Этого момента я одновременно ждала и боялась. Такое состояние в последнее время меня преследовало: я чего-то ждала и чего-то боялась.

Вопрос мамы, заданный, когда я доставала деньги, чтобы купить брату с сестрой леденцы в подарок, застал меня врасплох:

— Милая, ты правда влюбилась в инквизитора?

Сказано это было с таким беспокойством, что я машинально начала придумывать удобоваримую ложь. Вот только придумать ее не смогла, потому что всех присутствующих, а их было немало, отвлек звучный низкий голос:

— Инквизиция. Всем приготовиться к проверке.

В глазах мамы плескался настоящий ужас, а я сделала глубокий вздох и поднялась:

— Лишнее, Станислав, я ужинаю здесь уже больше двух часов. Если б тут была ведьма, я бы ее уже нашла.

Эсбэшник криво усмехнулся, оттеснив подавальщицу, и подошел к нашему столику.

— Сядь на место и приготовься к проверке.

Почему мне вечно чудился в его глазах насмешливый огонек? Почему мне казалось, будто Станислав знает обо мне больше, чем ему положено?

Медленно, понимая, что подписываю себе приговор, я протянула руку к мужчине:

— Тогда я жду удостоверение. Ваше удостоверение инквизитора. Разумеется, заверенное лично господином Велимиром.

Мы обменялись взглядами, полными ненависти.

Удостоверения инквизитора у него не было и быть не могло. Сотрудник Службы безопасности Князя может проводить расследования, но вот проводить массовые проверки в общественных местах… нет, для этого он должен вызвать инквизиторов. Возможности Станислава небезграничны, а ведет он себя, словно уже получил кресло Князя и всю Инквизицию в подчинение.

— Согласно закону «Об Инквизиции Торделла», подписанному лично Князем… — начала я, но Станислав меня прервал взмахом руки.

— Виноват, госпожа инквизитор. Что ж, раз уж вы здесь, проведете проверку сами?

Он протянул мне бронзовый уловитель. Зеленый кристалл в центре увесистого круга не горел.

— Как пожелаете.

Внешне я выглядела спокойной, когда подходила к каждому посетителю таверны и проверяла на наличие магии. А внутри едва не ревела от облегчения. Никому в голову не придет, чтобы я проверила и себя, а Станислав столкнется с необходимостью вызвать другого инквизитора, если захочет это проделать. Конечно, он может применить силу, но в этом случае никто не упрекнет меня в том, что я защищалась: нападение на инквизитора жестоко карается.

— Все чисто. — Я вернула Станиславу уловитель. — Можете поужинать здесь с ощущением полной безопасности.

Я подарила ему самую безмятежную улыбку из тех, что имелись в запасе. Надежда, что Станислав уйдет за другой столик, рассыпалась в пух и прах, когда он пододвинул к нашему столику стул и уселся. А уж последующая фраза стала настоящим шоком:

— Хороша, — хмыкнул Станислав.