Битва за Рунет. Как власть манипулирует информацией и следит за каждым из нас - Андрей Солдатов

Но вскоре Жаров и Ксензов поняли, насколько мощное оружие оказалось у них в руках.

Когда Роскомнадзор, еще до решения суда, обратился к операторам с просьбой закрыть доступ к противоречивому фильму «Невинность мусульман», три самых крупных российских оператора связи – «Вымпелком», «Мегафон» и МТС – заблокировали видео на YouTube на Северном Кавказе. Только МТС смогла заблокировать сам ролик, «Вымпелком» и «Мегафон» просто отключили доступ ко всему сервису в целом регионе{189}.

Это заставило поспешить в Роскомнадзор за разъяснениями не только российских провайдеров, но и глобальные платформы вроде Google. Примитивная система блокировки, которая отключала целые сервисы, угрожала их бизнесу. 24 ноября, через три дня после интервью Жарова «Дождю», в черном списке Роскомнадзора оказался IP-адрес платформы Google Blogspot. И, хотя его очень быстро убрали из списка, пользователи стали жаловаться, что работа других сервисов – Gmail, Google Drive и Google Play – нарушилась.

Каким бы ни был примитивным черный список, стало очевидно, что это мощный инструмент давления.

Но пока многие крупнейшие компании на рынке еще чувствовали себя достаточно независимыми, чтобы не бояться оказывать поддержку оппозиционным изданиям.

Евгений Касперский, который во время протестов не сразу поверил в DDoS-атаки на оппозиционные сайты, в похожей ситуации в марте 2013 года повел себя иначе. Когда оппозиционная «Новая газета», явно не самый крупный клиент «Лаборатории Касперского», вдруг стала жертвой гигантской хакерской атаки, он пришел ей на помощь.

«Новая газета» как раз готовилась к празднованию своего двадцатилетия. Редакция подозревала, что кто-нибудь захочет испортить им праздник, и обратилась за помощью к Алексею Афанасьеву, руководителю проекта DDoS Prevention «Лаборатории Касперского»{190}.

«Новая газета» никогда не была для «Лаборатории» легким клиентом, но Афанасьев, выросший во время перестройки, любил это издание, одним из акционеров которого был Михаил Горбачев. Афанасьев восхищался смелыми репортерами газеты и был всегда готов помочь им.

Поздним вечером 31 марта Афанасьев возвращался домой, когда ему позвонил коллега и сообщил, что «Новую газету» атакуют. В течение следующих нескольких часов DDoS усиливался, но сайт оставался доступен читателям газеты благодаря Афанасьеву и его команде, отсекавшей трафик атакующих.

На следующий день ситуация ухудшилась. Объем мусорного трафика резко вырос, а хакеры сменили тактику. Они запустили новый тип атаки – DNS Amplification (популярная форма DDoS, при которой атаке мусорными запросами подвергается DNS cервис). Следующие два дня трафик, атаковавший сайт «Новой газеты», в тысячу раз превосходил обычный объем{191}. «Атака положила два ЦОДа с нашим оборудованием для фильтрации входящего трафика», – вспоминал Алексей.

Очередной звонок от коллеги застал Афанасьева в компьютерном магазине, где он покупал какую-то железку. Новости были тревожные – атака становилась настолько мощной, что могла обрушить весь интернет в Москве. Тогда Афанасьев решил отрубить часть трафика, чтобы лишь московские пользователи имели доступ к сайту «Новой газеты».

К 3 апреля атака достигла неслыханных до сих пор объемов – в 60 гигабит в секунду.

«Лаборатория Касперского» обратилась за помощью к двум крупным операторам, попросив выделить cпециальный маршрут для трафика «Новой газеты» внутри московской сети. Те согласились, и это помогло изолировать сайт от атаки. В результате, несмотря на беспрецедентную армию ботов, которые производили гигантский объем мусорного трафика и во время атаки несколько раз меняли тактику, сайт «Новой газеты» был недоступен всего в течение трех часов на пике атаки{192}.

В марте 2013 года Роскомнадзор впервые атаковал социальные сети: Twitter получил требование заблокировать пять твитов и удалить один аккаунт за пропаганду наркотиков и самоубийства. 15 марта Twitter сообщил, что все выполнил{193}. По этому поводу Роскомнадзор выпустил заявление, где отметил, что удовлетворен «конструктивной позицией» Twitter{194}. Через две недели Роскомнадзор уведомил Facebook, что, если они не удалят страницу «Школы суицида» с шутками на тему самоубийства и карикатурами, сервис заблокируют. Сервис появился в российском черном списке, и Facebook поспешил закрыть «Школу суицида»{195}.

Постепенно Кремль расширял контроль над интернетом, и это была хорошо скоординированная операция. Роскомнадзор во главе с Жаровым и Ксензовым выпускал новые и новые предупреждения. В то же время Администрация президента проводила кулуарные встречи с интернет-компаний, вроде той, на которую пригласили Ирину Левову. Туда приходили и депутаты Госдумы, ответственные за разработку репрессивных законов.

15 мая 2013 года Ксензов представил Роскомнадзору отчет за прошедший год. По тону доклада было очевидно, что Ксензов уверен в успешности выбранной тактики. Сопротивление интернет-провайдеров и пользователей было слабым. Лишь одна мысль беспокоила Ксензова: а что, если люди научаться обходить цензуру и смогут обманывать систему фильтрации. Ведь для этого существует целый ряд способов, «которые относительно просты в применении…» Впрочем, он успокаивал себя: «Тот факт, что для операторов веб-сайтов и конечных пользователей технически возможно обойти блокирование, не означает, что на практике они будут это делать повсеместно»{196}.