Голубые огни Йокогамы - Николас Обрегон

Ивата вышел из такси у одной из многоэтажек, стены которых обросли остовами неработающих кондиционеров, а из окон исходило мерцание телевизионных экранов и раздавалось шипение плит и человеческая ругань. В подъезде воняло мочой, из-под ног Иваты в полутьме разбегались тараканы.

Тараканы. Тараканы. Убить тварей.

Ивата подумал об убитой семье. Вспомнил, как, хромая, убегал от него Идзава. Ивата все-таки нашел его, а теперь он мертв. Все они гниют в земле.

Ветер дует, трава клонится.

К тому моменту, когда Ивата добрался до 16-го этажа, у него начали дрожать ноги и он еле дышал. Постучав в дверь Сьюзан Чун, он услышал детский рев. Ему открыла худая бледная женщина в бесформенной одежде, неопределенного возраста. Зато по выражению ее лица многое можно было прочитать. В одной руке у нее была сигарета, в другой яблоко. На Ивату она смотрела без страха, лишь со скукой.

— Полиция?

— Нет.

— Нет?

— Да, но…

— Я заплатила за этот месяц. Она резко захлопнула дверь.

— Я насчет Дженнифер! — крикнул он.

Секунд через десять дверь приоткрылась. В щель глядел глаз.

— Какой Дженнифер?

— Фонг.

Сьюзан закусила губу.

— Говорите.

— Меня зовут Косуке Ивата, я из полиции Токио. Я знаю, что вы дружили с Дженнифер.

— Ну и?

— Полагаю, тот, кто убил Мину Фонг, также причастен к смерти Дженнифер.

Сьюзан откусила от яблока и открыла дверь шире.

— Дженнифер Фонг покончила с собой, — сказала она с набитым ртом.

— А если нет?

Она затянулась и пожала плечами:

— Ну ладно, господин-из-Токио. У вас есть пара минут. Я устала.

Ивата вошел вслед за ней в обшарпанную комнату-студию. На полу ревел малыш. В кресле сидела пожилая женщина, безучастно глядя в окно и машинально издавая баюкающие слух ребенка звуки. Малыш замолчал и в изумлении уставился на Ива-ту — красными зареванными глазами, с соплями над верхней губой. Комната была завалена ворохами грязной одежды, а в маленькой раковине громоздилась гора немытой посуды. На полу лежал матрас, а рядом стоял пластиковый шкаф, в котором висели платья в красно-черных тонах.

Сьюзан поставила для Иваты стул, а сама уселась на матрас по-турецки. Она продолжала курить и медленно грызть яблоко.

— Задавайте вопросы, инспектор. Времени у вас в обрез.

— Вы хорошо знали Дженнифер?

— Я любила ее. А она меня.

— Она встречалась с кем-нибудь в 2005 году?

— Да.

Мальчик потерял интерес к Ивате, взобрался на колени к бабушке и стал наматывать на пальцы свои волосы.

— С кем?

— Подробностей не знаю. Я лишь пару раз видела ее со взрослым мужчиной. Она представила его, но мы никогда не говорили о нем, да и о других мужиках тоже.

— Он был японец?

— Ага.

— Как его звали?

— Икуо. Я запомнила только потому, что имя чудно́е. Не подходило ему.

На лице Иваты ничего не отразилось, но сердце его сжалось от боли. Он вспомнил запись на календаре Канесиро в офисе:

— Почему странное? Хотите сказать, вымышленное?

— Не вязалось оно с ним. Он… внушал ужас. Я говорила с ним лишь однажды, когда Джен нас познакомила, и не знаю… он словно видел меня насквозь. С моей профессией я повидала немало отморозков и одиноких мужиков, набивающих себе цену. Но этот совсем из другого теста.

— Он крепкого телосложения?

— О да, мощного, но не в этом дело. В нем было что-то звериное. Джен это либо нравилось, либо она просто не замечала.

— Вы можете описать его?

Сьюзан прищелкнула языком, как девчонка, которой мать приказала подобрать с пола одежду.

— Ну, высокий, как я сказала. Почти лысый. Густые брови. Глаза навыкате, словно он не высыпается. Мне трудно вспомнить его лицо. Как ни странно, я скорее помню выражение. Какое-то пустое.

Ивата достал вырезку с портретом Игараси и, почти ни на что не надеясь, показал ей.

— Нет, точно не он. Сразу видно, этот из умников. Слишком симпатичный.

— Сьюзан, вы часто виделись с Джен в последнее время? Келли Лунд и Нил Маркам говорят, что она как-то выпала из компании.

У женщины пискнул мобильник-раскладушка. Она открыла его, скривилась и тут же захлопнула.

— Нет, я тоже с ней не часто виделась. Нелегко мне пришлось, да и ей тоже. Но Келли-то при чем? По-моему, она была не особенно близка с Джен. По крайней мере, та не стала бы с ней откровенничать.

— Почему?

— Мне так кажется. Келли слишком приличная девочка. Всегда такой была. А чистеньким доверять нельзя. Я бы не стала верить ее россказням.

Ивата удивленно поднял брови:

— Келли считает, что Джен ни за что не завела бы отношений со взрослым мужчиной. Это просто не в ее стиле.

Сьюзан затушила сигарету в детскую тарелочку из пластика.

— Я и говорю, врет она.

— Когда вы в последний раз видели Джен, помните?

— Когда она разговаривала с Чарли Чоем — местным королем ночной жизни.

— Где?

— Я точно не помню, но он снабжает отели на Портленд-стрит и в районе Ваньчай. Где-то в тех местах. Вообще-то я страшно удивилась, что Джен якшается с подобным типом. Но она как раз была с этим Икуо, так что я не стала заморачиваться. Решила, что он знаком с Чарли и хочет разжиться дозой.

— И как она выглядела? Испуганно? Тревожно?

— Она была довольна. Ей все это нравилось.

Мобильник Сьюзан снова пискнул. Она чертыхнулась, поднялась и подошла к шкафу. Понюхала розовое коктейльное платье и вытащила его.

— Ну, господин-из-Токио, вам пора. Работа есть работа.

— Где мне найти Чарли Чоя?

— Пять тысяч. Думаю, этого достаточно.

— Вы говорили, вы любите Джен.

— Так и есть. Но она мертва, а я нет. Думаете, мне все даром достается? — Сьюзан указала на спящего малыша в объятьях бабушки.

— У меня с собой столько нет.

— Дойдем до банкомата, мне все равно сигарет надо купить.

— Как я его узнаю?

— Чарли-то? Уж поверьте, вы не ошибетесь.

Ивата шел в толпе экспатов, лоточников и зазывал, которая постепенно вливалась в гостеприимные объятья Ланькуайфона[26]. Было одиннадцать вечера. Грязные узкие улочки, загроможденные строительными лесами, подсвечивались розовым неоном. Под ногами чавкали серые от примеси цемента лужи. Сваленные в огромную кучу мешки с мусором напоминали гигантскую ежевику. Все свободное пространство между строительными конструкциями и питейными заведениями заполняла реклама пива и сигарет.